ватъ во всемъ случившемся,—стало-быть, я и долженъ поправить все дѣло.
Въ немногихъ словахъ старикъ разсказалъ о таинственномъ свиткѣ, принесенномъ ворономъ, и что въ этомъ свиткѣ заключалось.
— О, если бы я раньше зналъ эти истины,—прибавилъ онъ съ вздохомъ,—какъ счастливы были бы мы сами и окружающіе насъ люди! Тогда золото, которое теперь принесло намъ столько горя, принесло бы намъ только однѣ радости. О, я увѣренъ, что не поздно еще исправить свои ошибки! Стоитъ только прочесть этотъ свитокъ поднявшимся противъ насъ людямъ, и они тотчасъ же смирятся.
— А станутъ ли они слушать тебя? Что, если прежде, чѣмъ ты успѣешь прочесть имъ хотя одно слово, они вырвутъ у тебя свитокъ и уничтожатъ его?—возразилъ опять старшій изъ сыновей;—они такъ возбуждены, такъ озлоблены противъ насъ, что едва ли станутъ слушать отъ насъ какія бы то ни было истины, какъ бы убѣдительны онѣ ни были. Драгоцѣнный свитокъ исчезнетъ, и никто изъ людей не узнаетъ его содержанія.
— Да, ты правъ,—согласился Монгъ,—я не долженъ рисковать такой драгоцѣнностью,—въ ней все будущее счастье человѣчества.
— Мы сдѣлаемъ вотъ что,—прибавилъ онъ, помолчавъ:—вы съ матерью и сестрой уѣзжайте скорѣе, увозите съ собой свитокъ и спрячьтесь въ пещерѣ, гдѣ хранится наше золото. А я останусь здѣсь. Я помню содержаніе рукописи и на словахъ передамъ его бунтовщикамъ. Какъ знать? Можетъ-быть, мнѣ и удастся усмирить ихъ и уладить наши взаимныя отношенія. Тогда вы вернетесь домой, и мы заживемъ по-новому. Спѣшите! съ Богомъ!.. Прощай, Джани, прощай, добрая и вѣрная подруга моихъ дней!
— Нѣтъ, Монгъ! Я не пойду, я останусь съ тобой!—со слезами на глазахъ воскликнула Джани;—всю жизнь мы прожили вмѣстѣ, не разставаясь ни разу, и теперь я не покину тебя. Что бы ни случилось съ тобой, я хочу до конца быть съ тобой, хочу раздѣлить твою участь, какова бы она ни была… Дѣти поѣдутъ одни.
Всѣ были до слезъ тронуты самоотверженной преданностью старой Джа-
ват во всём случившемся, — стало быть, я и должен поправить всё дело.
В немногих словах старик рассказал о таинственном свитке, принесенном вороном, и что в этом свитке заключалось.
— О, если бы я раньше знал эти истины, — прибавил он с вздохом, — как счастливы были бы мы сами и окружающие нас люди! Тогда золото, которое теперь принесло нам столько горя, принесло бы нам только одни радости. О, я уверен, что не поздно еще исправить свои ошибки! Стоит только прочесть этот свиток поднявшимся против нас людям, и они тотчас же смирятся.
— А станут ли они слушать тебя? Что, если прежде, чем ты успеешь прочесть им хотя одно слово, они вырвут у тебя свиток и уничтожат его? — возразил опять старший из сыновей; — они так возбуждены, так озлоблены против нас, что едва ли станут слушать от нас какие бы то ни было истины, как бы убедительны они ни были. Драгоценный свиток исчезнет, и никто из людей не узнает его содержания.
— Да, ты прав, — согласился Монг, — я не должен рисковать такой драгоценностью, — в ней всё будущее счастье человечества.
— Мы сделаем вот что, — прибавил он, помолчав: — вы с матерью и сестрой уезжайте скорее, увозите с собой свиток и спрячьтесь в пещере, где хранится наше золото. А я останусь здесь. Я помню содержание рукописи и на словах передам его бунтовщикам. Как знать? Может быть, мне и удастся усмирить их и уладить наши взаимные отношения. Тогда вы вернетесь домой, и мы заживем по-новому. Спешите! с Богом!.. Прощай, Джани, прощай, добрая и верная подруга моих дней!
— Нет, Монг! Я не пойду, я останусь с тобой! — со слезами на глазах воскликнула Джани; — всю жизнь мы прожили вместе, не расставаясь ни разу, и теперь я не покину тебя. Что бы ни случилось с тобой, я хочу до конца быть с тобой, хочу разделить твою участь, какова бы она ни была… Дети поедут одни.
Все были до слез тронуты самоотверженной преданностью старой Джа-
