Никакой предметъ не былъ бы способенъ къ изложенію въ себѣ и для себя столь строго имманентно-пластичному, какъ необходимое развитіе мышленія; никакой не приводилъ бы за собою въ такой мѣрѣ этого требованія; наука о немъ должна бы была въ этомъ отношеніи превосходить даже математику, такъ какъ ни одинъ предметъ не обладаетъ въ немъ самомъ такою свободою и независимостью. Такое изложеніе требовало бы, какъ это въ своемъ родѣ имѣетъ мѣсто въ послѣдовательномъ ходѣ математическаго изложенія, чтобы ни на одной ступени развитія не оказывалось опредѣленія и рефлексіи, которыя вытекали бы на этой ступени непосредственно, а не слѣдовали бы въ ней изъ предыдущаго. Но отъ такого отвлеченнаго совершенства изложенія слѣдуетъ конечно вообще отказаться, уже потому что наука должна начинать съ совершенно простого, слѣдовательно съ наиболѣе общаго и пустого, изложеніе ея допускаетъ лишь это совершенно простое выраженіе простого безъ дальнѣйшаго прибавленія къ послѣднему какого-либо слова; то, что допускалось бы существомъ дѣла, были бы отрицающія рефлексіи, направленныя къ тому, чтобы отстранить и удалить то, что можетъ быть примѣшано представленіемъ и неметодическимъ мышленіемъ. Но такія вторженія въ простой имманентный ходъ развитія сами по себѣ случайны, и стараніе отвратить ихъ проникнуто поэтому само такою же случайностью; сверхъ того было бы тщетною попыткою желаніе считаться со всѣми такими вторженіями, именно потому что они не касаются существа дѣла, и требованіе того, что нужно тутъ для систематической удовлетворенности, приводило бы къ неполнотѣ. Но своеобразное безпокойство и разсѣяніе нашего новаго сознанія не допускаетъ, чтобы одновременно не затрагивались болѣе или менѣе близкія рефлексіи и возраженія. Пластическое изложеніе требуетъ затѣмъ и пластической способности усвоенія и пониманія; но такихъ пластическихъ юношей и мужей, столь спокойно готовыхъ отказаться отъ собственныхъ рефлексій и выраженій, къ которымъ приводитъ нетерпѣливость собственнаго мышленія, такихъ лишь слѣдящихъ за дѣломъ слушателей, какихъ измышляетъ Платонъ, нельзя найти ни для какого современнаго діалога; тѣмъ менѣе можно разсчитывать на такихъ читателей. Напротивъ, слишкомъ часто и горячо выступали противъ меня такіе противники, которые были неспособны къ той простой рефлексіи, что ихъ нападки и возраженія уже содержатъ въ себѣ извѣстныя категоріи, которыя суть предположенія и ранѣе употребленія нуждаются въ критикѣ. Отсутствіе этого сознаніи невѣроятно распространено; оно составляетъ основное недоразумѣніе, тотъ дурной, т.-е. необразованный способъ дѣйствія, при которомъ при разсмотрѣніи категоріи мыслится не эта самая категорія, а нѣчто другое. Это отсутствіе сознанія тѣмъ менѣе заслуживаетъ оправданія, что такое другое суть другія мысленныя опредѣленія и понятія, а между тѣмъ въ системѣ логики именно эти другія категоріи также должны находить себѣ мѣсто и тамъ подвергаться разсмотрѣнію сами для себя. Всего болѣе бросается это въ глаза въ большинствѣ выраженій и нападокъ, вызываемыхъ первыми понятіями или положеніями логики, — бытіемъ и ничто и становленіемъ, которыя, будучи сами простымъ опредѣленіемъ, тѣмъ не. менѣе неоспоримо
Никакой предмет не был бы способен к изложению в себе и для себя столь строго имманентно-пластичному, как необходимое развитие мышления; никакой не приводил бы за собою в такой мере этого требования; наука о нём должна бы была в этом отношении превосходить даже математику, так как ни один предмет не обладает в нём самом такою свободою и независимостью. Такое изложение требовало бы, как это в своем роде имеет место в последовательном ходе математического изложения, чтобы ни на одной ступени развития не оказывалось определения и рефлексии, которые вытекали бы на этой ступени непосредственно, а не следовали бы в ней из предыдущего. Но от такого отвлеченного совершенства изложения следует конечно вообще отказаться, уже потому что наука должна начинать с совершенно простого, следовательно с наиболее общего и пустого, изложение её допускает лишь это совершенно простое выражение простого без дальнейшего прибавления к последнему какого-либо слова; то, что допускалось бы существом дела, были бы отрицающие рефлексии, направленные к тому, чтобы отстранить и удалить то, что может быть примешано представлением и неметодическим мышлением. Но такие вторжения в простой имманентный ход развития сами по себе случайны, и старание отвратить их проникнуто поэтому само такою же случайностью; сверх того было бы тщетною попыткою желание считаться со всеми такими вторжениями, именно потому что они не касаются существа дела, и требование того, что нужно тут для систематической удовлетворенности, приводило бы к неполноте. Но своеобразное беспокойство и рассеяние нашего нового сознания не допускает, чтобы одновременно не затрагивались более или менее близкие рефлексии и возражения. Пластическое изложение требует затем и пластической способности усвоения и понимания; но таких пластических юношей и мужей, столь спокойно готовых отказаться от собственных рефлексий и выражений, к которым приводит нетерпеливость собственного мышления, таких лишь следящих за делом слушателей, каких измышляет Платон, нельзя найти ни для какого современного диалога; тем менее можно рассчитывать на таких читателей. Напротив, слишком часто и горячо выступали против меня такие противники, которые были неспособны к той простой рефлексии, что их нападки и возражения уже содержат в себе известные категории, которые суть предположения и ранее употребления нуждаются в критике. Отсутствие этого сознании невероятно распространено; оно составляет основное недоразумение, тот дурной, т. е. необразованный способ действия, при котором при рассмотрении категории мыслится не эта самая категория, а нечто другое. Это отсутствие сознания тем менее заслуживает оправдания, что такое другое суть другие мысленные определения и понятия, а между тем в системе логики именно эти другие категории также должны находить себе место и там подвергаться рассмотрению сами для себя. Всего более бросается это в глаза в большинстве выражений и нападок, вызываемых первыми понятиями или положениями логики, — бытием и ничто и становлением, которые, будучи сами простым определением, тем не. менее неоспоримо
