тожественное себѣ отрицательное, снятое положеніе и тѣмъ самымъ сущее, какъ тожество сущности съ собою, основаніе.
Основаніе есть, во-первыхъ, абсолютное основаніе, въ которомъ сущность есть ближайшимъ образомъ вообще основа основного отношенія; ближе опредѣляется она, какъ форма и матерія, и сообщаетъ себѣ нѣкоторое содержаніе.
Во-вторыхъ, оно есть опредѣленное основаніе, какъ основаніе опредѣленнаго содержанія; и поскольку основное отношеніе въ своей реализаціи становится вообще внѣшнимъ, оно переходитъ въ обусловливающее опосредованіе.
Въ-третьихъ, основаніе предполагаетъ условіе; но условіе также предполагаетъ основаніе; безусловное есть ихъ единство, вещь въ себѣ, которая черезъ опосредованіе условливающаго отношенія переходитъ въ осуществленіе (Ехізіепг).
Примѣчаніе. Основаніе, подобно прочимъ опредѣленіямъ рефлексіи, выражается въ нѣкоторомъ предложеніи: все имѣетъ свое достаточное основаніе. Смыслъ этого предложенія состоитъ вообще не въ чемъ иномъ, какъ въ томъ, что все, что есть, должно быть разсматриваемо, не какъ сущее непосредственное, а какъ положенное; оно должно не останавливаться на существованіи или вообще на опредѣленности, но возвращаться отъ нихъ къ своему основанію, въ каковой рефлексіи оно есть снятое и находящееся въ своемъ бытіи въ себѣ и для себя. Въ началѣ основанія высказывается, слѣдовательно, существенность рефлексіи въ себя вопреки простому бытію. Что основаніе должно быть достаточнымъ, это есть собственно излишнее прибавленіе, ибо это понятно само собою; то, для чего основаніе недостаточно, не имѣетъ основанія, между тѣмъ, какъ все должно имѣть нѣкоторое основаніе. Но Лейбницъ, сердцу котораго было особенно близко начало достаточнаго основанія, и который сдѣлалъ его даже основоначаломъ всей своей философіи, соединялъ съ нимъ болѣе глубокій смыслъ и болѣе важное понятіе, чѣмъ какіе соединяются съ нимъ обыкновенно, когда останавливаются на его непосредственномъ выраженіи; хотя и въ этомъ смыслѣ уже считается важнымъ предложеніе, высказывающее, что бытіе, какъ таковое, въ своей непосредственности есть не-истннное и по существу положенное, основаніе же есть истинно непосредственное. Лейбницъ же противопоставлялъ достаточность основанія главнымъ образомъ причинности въ строгомъ смыслѣ этого слова, какъ механическому образу дѣйствій. Поскольку послѣдній есть вообще внѣшняя по своему содержанію, ограниченная лишь одною опредѣленностью дѣятельность, то положенныя черезъ нея опредѣленія входятъ въ связь внѣшне и случайно; частичныя опредѣленія понимаются черезъ ихъ причины, но ихъ отношеніе, составляющее существенное въ нѣкоторомъ осуществленномъ, не содержатся въ причинахъ механизма. Это отношеніе, цѣлое, какъ существенное единство, заключается лишь въ понятіи, въ цѣли. Для этого единства механическія причины недостаточны, такъ какъ въ основаніи ихъ не лежитъ цѣль, какъ единство опредѣленій. Поэтому подъ достаточнымъ осно
тожественное себе отрицательное, снятое положение и тем самым сущее, как тожество сущности с собою, основание.
Основание есть, во-первых, абсолютное основание, в котором сущность есть ближайшим образом вообще основа основного отношения; ближе определяется она, как форма и материя, и сообщает себе некоторое содержание.
Во-вторых, оно есть определенное основание, как основание определенного содержания; и поскольку основное отношение в своей реализации становится вообще внешним, оно переходит в обусловливающее опосредование.
В-третьих, основание предполагает условие; но условие также предполагает основание; безусловное есть их единство, вещь в себе, которая через опосредование условливающего отношения переходит в осуществление (Ехизиепг).
Примечание. Основание, подобно прочим определениям рефлексии, выражается в некотором предложении: всё имеет свое достаточное основание. Смысл этого предложения состоит вообще не в чём ином, как в том, что всё, что есть, должно быть рассматриваемо, не как сущее непосредственное, а как положенное; оно должно не останавливаться на существовании или вообще на определенности, но возвращаться от них к своему основанию, в каковой рефлексии оно есть снятое и находящееся в своем бытии в себе и для себя. В начале основания высказывается, следовательно, существенность рефлексии в себя вопреки простому бытию. Что основание должно быть достаточным, это есть собственно излишнее прибавление, ибо это понятно само собою; то, для чего основание недостаточно, не имеет основания, между тем, как всё должно иметь некоторое основание. Но Лейбниц, сердцу которого было особенно близко начало достаточного основания, и который сделал его даже основоначалом всей своей философии, соединял с ним более глубокий смысл и более важное понятие, чем какие соединяются с ним обыкновенно, когда останавливаются на его непосредственном выражении; хотя и в этом смысле уже считается важным предложение, высказывающее, что бытие, как таковое, в своей непосредственности есть не-истннное и по существу положенное, основание же есть истинно непосредственное. Лейбниц же противопоставлял достаточность основания главным образом причинности в строгом смысле этого слова, как механическому образу действий. Поскольку последний есть вообще внешняя по своему содержанию, ограниченная лишь одною определенностью деятельность, то положенные через неё определения входят в связь внешне и случайно; частичные определения понимаются через их причины, но их отношение, составляющее существенное в некотором осуществленном, не содержатся в причинах механизма. Это отношение, целое, как существенное единство, заключается лишь в понятии, в цели. Для этого единства механические причины недостаточны, так как в основании их не лежит цель, как единство определений. Поэтому под достаточным осно
