«Во мнѣ служителя почтите алтаря!
Повелѣваю миръ я вамъ во имя Бога!»
Онъ это произнёсъ такъ величаво-строго,
Что даже нехристей, по правдѣ говоря,
Смирилъ бы. Въ мигъ одинъ негодованья волны
Утихли, улеглись. Всѣ сдѣлались безмолвны;
Кинжалы жь и мечи средь мёртвой тишины
Беззвучно, съ робостью попрятались въ ножны.
«И Карлу передать рѣшился безпристрастно
Аббатъ всю истину. Онъ говорилъ красно,
Правдиво, горячо, но было всё напрасно.
Трупъ сына видѣлъ Карлъ и говорилъ одно:
«Взгляни на этотъ прахъ и смерти осужденье
Произнеси: за кровь должна пролиться кровь!
Пускай его казнятъ, я повторяю вновь,
И бросятъ трупъ его воронамъ на съѣденье!»
«Я вышелъ изъ себя. «Нѣтъ, не убійца я!
Не справедливъ въ своёмъ рѣшеніи судья,
A обвинитель мой — измѣнникъ! Предъ тобою
Стою я, государь, и, собственной судьбою
Готовый жертвовать, могу я доказать,
Что Амори злодѣй, достойный омерзѣнья,
Способный воздухъ лишь дыханьемъ отравлять.
Онъ, только онъ одинъ виновникъ преступленья!
«Какъ онъ, я рыцарь самъ, какъ онъ, я тоже князь
И права своего рѣшаюсь, не боясь,
Потребовать y васъ. Кто въ этомъ мнѣ откажетъ?
Бросаю я ему перчатку — пусть дерзнётъ
Мой врагъ поднять её! Пусть Божій судъ докажетъ,
Кто правъ, кто виноватъ: пусть кровь возопіётъ
Громовымъ голосомъ, низвергнувъ въ адъ злодѣя.
Невинность докажу безъ страха на судѣ я.»
«Князей и герцоговъ, собравшихся вокругъ,
Позорный приговоръ привёлъ въ негодованье,
И ропотъ поднялся, какъ моря рокотанье
Предъ бурей. За меня всѣ разомъ стали вдругъ
Просить и убѣждать. Напрасно! Карлъ, въ упорствѣ
И съ трупа не сводя недвижныхъ глазъ, молчалъ,
Хотя самъ Гогенблатъ о томъ же умолялъ,
Надѣясь поразить меня на ратоборствѣ.
«Позволь мнѣ, государь, онъ произнёсъ тогда:
Злодѣя наказать. Погибнетъ онъ, конечно!»
— «Ты издѣвашься ещё!» Я отъ стыда
И гнѣва вспыхнулъ весь. «Но трепещи: не вѣчно
Спятъ громы Мстителя!» — «И эти громы я»,
Отвѣтилъ онъ, «сведу на голову твою же.»
Но раздражонный Карлъ, гнѣвъ скрытый обнаружа,
Драбантамъ приказалъ не медля взять меня.
«При этомъ словѣ всё заволновалось снова.
Вновь рыцарей мечи сверкнули изъ ноженъ:
Насиліемъ такимъ весь дворъ былъ возмущёнъ.
«Схватить его!» опять Карлъ закричалъ сурово;
Но тутъ же увидалъ, что острые клинки
Сплотились вкругъ меня. Всѣ лица рдѣли мщеньемъ,
И въ давку мой аббатъ попавшій какъ въ тиски,
Безъ пользы всѣмъ грозилъ церковнымъ отлученьемъ.
«Судьба имперіи тогда на волоскѣ
Висѣла. Пали ницъ совѣтники въ тоскѣ
И Карла убѣдить старалися напрасно,
Что праву рыцарей не уступать опасно,
И только герцогъ Неймсъ (онъ головой ссужалъ
Властителя, когда въ нёмъ разумъ помрачится),
Два слова королю шепнувши, намъ сказалъ,
Что Карлъ на Божій судъ изволилъ согласиться.»
Услышавъ тѣ слова, разсказывалъ Гюонъ,
Умолкли рыцари и отступили вскорѣ.
Карлъ, жгучей злобою подавленъ, раздражонъ
И съ лютымъ бѣшенствомъ въ полуоткрытомъ взорѣ,
Спѣшилъ назначить срокъ для Божьяго суда
И стали обѣ стороны тогда
Готовиться къ нему: весь городъ оживился —
И Амори вперёдъ побѣдою хвалился.
Надменный тотъ гордецъ увѣренъ былъ въ себѣ,
Хоть сердце въ нёмъ, порой, сомнѣньемъ трепетало
И мужество его невольно колебало.
Ужь не одно копьё онъ раздробилъ въ борьбѣ,
Противника въ бою ни разу не пугался
И бой на смерть ему потѣхою казался;
Но храбрость львиная, не знавшая тревогъ,
На этотъ разъ ему не послужила въ прокъ.
«Насталъ и день суда. Какъ-будто по наряду
Всѣ собрались на бой. Я въѣхалъ за ограду
Въ серебряныхъ своихъ доспѣхахъ на конѣ.
Страница:Гербель Н.В. Немецкие поэты в биографиях и образцах (1877).pdf/112
Эта страница не была вычитана
80
ВИЛАНДЪ.
