Обѣдъ прошелъ почти весело, точно скрытое счастіе вошло въ домъ.
До послѣднихъ чиселъ іюля не случилось ничего новаго.
Какъ-то во вторникъ вечеромъ, когда они сидѣли подъ платаномъ, вокругъ деревяннаго стола, на которомъ стояли два стаканчика и графинъ съ водкой, Жанна внезапно вскрикнула и, сильно поблѣднѣвъ, схватилась обѣими руками за животъ. Она внезапно почувствовала сильную, рѣзкую боль, которая быстро по ней пробѣжала и тотчасъ же прошла. Но черезъ десять минутъ появилась другая схватка, болѣе продолжительная, хотя не такая сильная. Жанна съ большимъ трудомъ добралась до дому, почти на рукахъ отца и мужа.
Короткая дорога отъ платана до ея комнаты казалась ей нескончаемою; она невольно стонала, просила, чтобъ ее посадили, останавливалась, мучимая нестерпимымъ чувствомъ тяжести въ животѣ.
Это было преждевременно,— роды ожидались не ранѣе сентября; но такъ какъ опасались какого-нибудь несчастія, то заложили одноколку и дядя Симонъ поскакалъ за врачомъ. Онъ явился къ полуночи и съ перваго взгляда опредѣлилъ симптоты преждевременныхъ родовъ.
Въ постели боли нѣсколько утихли, но Жанной овладѣла страшная тоска, она почувствовала полный упадокъ всѣхъ жизненныхъ силъ, что-то вродѣ предчувствія, таинственнаго прикосновенія смерти. Бываютъ моменты, когда смерть проходитъ мимо насъ такъ близко, что ея дыханіе леденитъ намъ сердце. Комната была полна народу. Мамаша задыхалась, опустившись въ кресло. Баронъ, руки котораго дрожали, бѣгалъ изъ стороны въ сторону, приносилъ разныя вещи, совѣтовался съ врачомъ и окончательно растерялся. Жюльенъ ходилъ взадъ и впередъ съ озабоченнымъ
