пыхъ людей, которые считаютъ нужнымъ немедленно мстить, не предложу вамъ разсуждать завтра о томъ, какъ мужья обманываютъ своихъ женъ. Оставивъ все это въ сторонѣ, я приказываю, чтобы каждый разсказалъ исторію о томъ, какъ ежедневно мужчины обманываютъ женщинъ, или женщины мужчинъ, или же мужчины мужчинъ. Полагаю, что это будутъ разсказы, не менѣе интересные слышанныхъ сегодня!
Королева встала и отпустила общество, велѣвъ всѣмъ собраться къ ужину; молодые люди и молодыя женщины тоже поднялись. Нѣкоторые изъ нихъ, снявъ обувь, вошли въ прекрасную чистую воду; другіе стали бродить по мягкой зеленой травѣ среди великолѣпныхъ высокихъ деревьевъ. Діонео и Фіамметта спѣли длинную пѣснь объ Арчитѣ и Палемонѣ. Такъ, въ очень пріятныхъ развлеченіяхъ, пришло время до ужина. Когда на столахъ появилась закуска, общество собралось на берегу маленькаго озерка. Ужинъ былъ веселый, кругомъ раздавалось пѣніе птичекъ, съ окрестныхъ холмиковъ вѣяло нѣжное дыханіе зефира.
Столы убрали, общество еще разъ обошло прелестную долину и, по знаку королевы, двинулось въ обратный путь. Солнце стояло еще высоко. Всѣ шутили, смѣялись, разговаривая о разныхъ разностяхъ. Пришли ко дворцу, когда уже сильно стемнѣло. Подкрѣпивъ себя виномъ и закуской и прогнавъ усталость, общество собралось для танцевъ у фонтана; то Тиндаро игралъ на волынкѣ, то кто-нибудь другой аккомпанировалъ танцамъ. Наконецъ, королева приказала Филоменѣ спѣть, и та повиновалась:
Вернусь ли я когда-нибудь туда,
Откуда злобный рокъ послалъ меня въ изгнанье?..
Судьба безжалостна, ей — чуждо состраданье…
Вернусь ли я, вернусь ли я туда?!.
Не знаю… Но въ моей измученной груди —
И день, и ночь кипитъ желаніе вернуться;
И кто-то шепчетъ мнѣ: «Иди туда, иди!..
Тамъ — дремлетъ прошлое и можетъ вновь проснуться!..»
О, другъ единственный, о, другъ мои дорогой, —
Ты былъ въ моей любви, какъ солнце, яркимъ свѣтомъ…
Услышь меня съ моей безрадостной тоской,
Мои сумракъ озари ласкающимъ привѣтомъ…
Мнѣ не́кого просить и не къ кому идти…
О, дай надежду мнѣ, хоть блѣдный лучъ надежды, —
И я сорву съ души печальныя одежды,
Оставлю трауръ грезъ на пройденномъ пути…
Не знаю, что́ за мысль и что́ за наслажденье
Зажгли во мнѣ огонь, не гаснущій ни днемъ,
Ни ночью темною… И нѣтъ успокоенья
Волненіямъ моимъ, моей тоскѣ — ни въ чемъ…
Всѣ чувства — съ силою своей необычайной,
Всѣ шепчутъ памяти о прошломъ… Меркнетъ умъ,
Охваченный безумія невѣдомаго тайной;
И не́куда бѣжать отъ пламени злыхъ думъ…
И не вернуть ничьей ни силою, ни властью
Покоя для души истерзанной моей…
Лишь ты, лишь ты одинъ, — кумиръ погибшихъ дней,
Нашелъ бы для меня затерянный путь къ счастью!..
