дыбомъ, и не только въ гробницѣ, но и въ любомъ иномъ мѣстѣ. Алессандро начало чудиться, что Сканнадіо поднимается на ноги и подбирается душить его. Однако, хранимый своей пылкой любовью, онъ поборолъ въ себѣ эти и другія боязливыя мысли и, продолжая лежать, какъ покойникъ, сталъ выжидать, что съ нимъ будетъ.
Ринуччо между тѣмъ, когда уже дѣло близилось къ полуночи, вышелъ изъ дома, чтобы исполнить переданное ему черезъ посланную дамы. По пути его также одолѣвало много разныхъ мыслей о томъ, что можетъ помѣшать его предпріятію, напримѣръ: съ тѣломъ покойника на плечахъ, онъ можетъ попасть въ руки синьоріи и, какъ колдунъ, будетъ приговоренъ къ сожженію; онъ можетъ также возбудить противъ себя месть родственниковъ Сканнадіо, если бы они о томъ провѣдали; много еще было подобныхъ соображеній, которыя чуть было его совсѣмъ не удержали. Но послѣ небольшого раздумья Ринуччо сказалъ: «Какъ, неужели я откажусь отъ первой жертвы, которую потребовала отъ меня эта благородная дама, если я такъ любилъ и люблю ее, особенно, когда я долженъ завоевать себѣ этимъ ея благосклонность! Пусть мнѣ пришлось бы навѣрняка умереть, и всетаки я не поколебался бы исполнить обѣщанное!»
Подойдя къ гробницѣ, онъ осторожно пріоткрылъ ее. Услыхавъ это, Алессандро, хотя и ощутилъ сильный страхъ, но всетаки остался неподвиженъ. Ринуччо вошелъ внутрь склепа, и, думая, что беретъ тѣло Сканнадіо, схватилъ Алессандро за ноги, вытащилъ его изъ гроба и, взваливъ себѣ на плечи, отправился къ жилищу своей дамы. Идя такимъ образомъ и не обращая вниманія на тѣло, онъ не разъ хватилъ имъ объ уголъ то одной, то другой скамейки, находившейся на пути. Ночь была такъ непроглядно темна, что онъ не могъ разобрать настоящей дороги. Наконецъ, Ринуччо приблизился къ порогу жилища своей дамы; она стояла у окна, со служанкой, поджидая, принесетъ ли Ринуччо другого поклонника, и уже рѣшила прогнать прочь ихъ обоихъ; но въ это время случилось, что стражи синьоріи, разставленные и притаившіеся въ этомъ мѣстѣ, съ цѣлью поимки какого-то изгнанника, услыхали шарканье, производимое ногами Ринуччо, и мгновенно открыли свои фонари, чтобы разсмотрѣть, что̀ имъ дѣлать и куда устремиться; поднявъ свои щиты и копья, они окликнули:
— Кто идетъ?
Услыхавъ это, Ринуччо, не имѣя времени долго раздумывать, сбросилъ съ себя Алессандро и пустился удирать со всѣхъ ногъ. Алессандро же, быстро вскочивъ, несмотря на стѣснявшее его платье покойника, которое было очень длинно, тоже улизнулъ отъ полиціи.
Франческа, при свѣтѣ полицейскихъ фонарей, прекрасно видѣла Ринуччо съ Алекссандро за плечами; видѣла также, что Алессандро былъ одѣтъ въ платье Сканнадіо и очень удивилась пылкости ихъ любви. Но при всемъ своемъ изумленіи, она вдоволь похохотала, глядя, какъ покойникъ былъ сброшенъ, и оба пустились на утекъ. Очень обрадовавшись такой развязкѣ и восхваляя Бога за то, что Онъ вывелъ ее изъ затрудненія, она отошла отъ окна и, уйдя въ свою комнату, признала вмѣстѣ со своей служанкой, что каждый изъ юношей, безспорно, очень ее любитъ, такъ какъ исполнилъ, повидимому, то, что опа имъ предложила сдѣлать.
Ринуччо, грустя и проклиная свое злоключеніе, не вернулся, однако,
