сами видѣли его мертвымъ и присутствовали при его похоронахъ. Когда объ этомъ узнала его жена и родственники, они предались величайшей горести, которую съ ними раздѣляли всѣ, близко знавшіе покойнаго. Долго было бы разсказывать о томъ, какъ отчаянно убивалась его вдова; когда, спустя нѣсколько мѣсяцевъ, она начала нѣсколько успокоиваться, за нее стали свататься многіе знатные ломбардцы, а братья и другая родня начали уговаривать ее вступить вторично въ бракъ. Она много разъ съ горькими слезами отказывалась, но, въ концѣ концовъ, была вынуждена покориться настояніямъ родственниковъ, съ тѣмъ условіемъ, что она не выйдетъ замужъ въ промежутокъ времени, завѣщаннаго ей покойнымъ Торелло.
Пока дѣла жены въ Павіи были въ такомъ положеніи и оставалось всего только восемь дней до истеченія назначеннаго срока, въ это время случилось, что Торелло вновь увидѣлся въ Александріи съ однимъ человѣкомъ, который тогда вмѣстѣ съ генузскими послами сѣлъ на корабль, отправлявшійся въ Геную. Торелло позвалъ его и спросилъ, какъ они тогда совершили плаваніе и когда прибыли въ Геную.
— О, сударь, — отвѣчалъ тотъ, — плаваніе было несчастливое. Я тогда остался на островѣ Критѣ, и послѣ слышалъ, что когда судно подошло къ Сициліи, поднялась буря, которая пригнала его къ варварійскимъ берегамъ и разбила; говорятъ, никому не удалось спастись, и въ числѣ другихъ погибли двое моихъ братьевъ!
Давъ полную вѣру этимъ словамъ, которыя были и въ самомъ дѣлѣ вѣрны, и вспомнивъ, что черезъ нѣсколько дней кончается срокъ, данный имъ своей женѣ, соображая, что о немъ до сихъ поръ ровно ничего неизвѣстно въ Павіи и что жена неизбѣжно должна будетъ выдти замужъ за другого, — Торелло впалъ въ такую горесть, что отказался отъ пищи, слегъ въ постель и порѣшилъ умереть. Услышавъ объ этомъ, Саладинъ, искренно его полюбившій, пришелъ къ нему и узнавъ отъ него, послѣ многихъ просьбъ и настояній, причину его горя и недуга, укорилъ его, что онъ ранѣе ничего не сказалъ, а затѣмъ просилъ его утѣшиться; Саладинъ утверждалъ, что если въ этомъ только все дѣло, то онъ ручается, что Торелло будетъ въ Павіи до истеченія срока, и объяснилъ, какъ это будетъ сдѣлано.
Торелло вполнѣ повѣрилъ его словамъ; онъ много разъ слыхалъ, что это вполнѣ возможно и много разъ дѣлалось, тотчасъ утѣшился и только торопилъ Саладина, чтобы тотъ это устроилъ. Саладинъ имѣлъ у себя некроманта, въ искусствѣ котораго не разъ убѣждался; онъ повелѣлъ ему устроить такъ, чтобы Торелло въ одну ночь былъ перенесенъ на кровати къ себѣ въ Павію. Некромантъ отвѣчалъ, что это будетъ сдѣлано, и что нужно только для этого усыпить Торелло.
Распорядившись, Саладинъ вернулся къ Торелло и найдя его попрежнему готовымъ лучше умереть, если нельзя попасть къ сроку въ Павію, сказалъ:
— Торелло, вы любите вашу жену и опасаетесь, чтобы она не досталась другому. Видитъ Богъ, я ничего не имѣю сказать противъ этого: изъ всѣхъ женщинъ, какихъ мнѣ приводилось видѣть, она, по моему мнѣнію, сто́итъ наибольшей похвалы по своимъ обычаямъ, манерамъ, если даже оставить въ сторонѣ красоту, которая, какъ извѣстно, — цвѣтъ, легко увядающій. Послѣ того, какъ судьба привела васъ сюда, я, конечно, льстилъ себя надеждою, что мы будемъ жить вмѣстѣ и будемъ оба полпоправными властителями царства, которымъ я управляю. Если Богъ не судилъ
