высшія эмоціи, на нѣжнѣйшую симпатію, стояли сейчасъ съ открытыми ртами и визжали, и кричали… Онѣ хотѣли жить, но онѣ были безпомощны, какъ мыши въ мышеловкѣ, и потому онѣ кричали…
Ужасъ этого зрѣлища погналъ меня на палубу. Я почувствовалъ тошноту и присѣлъ на скамью. Я смутно видѣлъ людей, бѣгавшихъ мимо меня, перекрикивавшихся и спускавшихъ въ воду лодки. Все происходило такъ, какъ описывались подобныя сцены въ книгахъ. Блоки не дѣйствовали. Одна лодка, спущенная внизъ безъ втулокъ и нагруженная женщинами и дѣтьми сейчасъ же наполнилась водою и перевернулась. Другую лодку спустили только однимъ концомъ, другой такъ и остался висѣть въ таляхъ. Таинственнаго парохода, который наскочилъ на насъ, совершенно не было видно, хотя вокругъ меня говорили, что онъ несомнѣнно посылаетъ лодки къ намъ на помощь.
Я спустился на нижнюю палубу. Мартинецъ быстро погружался въ воду. Нѣкоторые пассажиры прыгали за бортъ. Другіе, которые были уже въ водѣ, просили, чтобы ихъ взяли обратно на бортъ, но никто не обращалъ на нихъ вниманія. Вдругъ раздался крикъ, что мы идемъ ко дну. Я поддался паникѣ и вмѣстѣ съ толпой бросился къ борту парохода. Какъ я очутился въ водѣ, я не помню, хотя помню, что тотчасъ же понялъ, почему тѣ, что были въ водѣ, просились обратно на пароходъ. Вода была холодна, такъ холодна, что все тѣло ныло. Когда я погрузился въ нее съ головой, то меня ожгло какъ огнемъ.
