давалъ вамъ свое обѣщаніе, — отвѣтилъ онъ. — И во всякомъ случаѣ вы должны согласиться, что я не дотронулся до нихъ ни однимъ пальцемъ.
Я ничего ему не отвѣтилъ. Я не могъ говорить, я быль глубоко смущенъ. Мнѣ нужно было подумать и разобраться. Присутствіе этой женщины, которая до сихъ поръ спала въ каютѣ, налагало на меня особую отвѣтственность, и я ясно сознавалъ только одно, что я ничего не долженъ предпринимать поспѣшно, иначе моя помощь будетъ безполезна.
Остатокъ дня прошелъ безъ всякихъ событій. Штормъ покачалъ и помочилъ насъ, и затѣмъ сталъ стихать. Три смазчика и механикъ, послѣ жаркаго обмѣна мнѣній съ Волкомъ Ларсеномъ, были снабжены матросскими принадлежностями изъ судовой лавки, распредѣлены гребцами и рулевыми къ разнымъ охотникамъ и отосланы на бакъ. Они отправились туда протестуя, но ихъ голоса звучали не слишкомъ громко. Они прониклись страхомъ къ Волку Ларсену, увидѣвъ то, что произошло на ихъ глазахъ, а то, что имъ затѣмъ разсказали на бакѣ, совершенно отбило у нихъ всякую охоту къ неповиновенію.
Миссъ Брюстеръ, — мы узнали ея имя отъ механика, — все спала и спала. За ужиномъ я просилъ охотниковъ говорить тише, чтобы не разбудить ея; вышла она къ намъ только на слѣдующее утро. Я хотѣлъ было, чтобы ей подавали обѣ-
