— Скажите пожалуйста, почему вы всегда прятались въ Калифорніи? — спросила она. — Это было нехорошо съ вашей стороны. Вы такъ рѣдко появлялись въ Нью-Іоркѣ, слишкомъ рѣдко для нашего второго по значенію писателя!
Я поклонился и запротестовалъ противъ этого комплимента.
— Я чуть не встрѣтилъ васъ однажды въ Филадельфіи, гдѣ вы должны были читать о Браунингѣ. Къ сожалѣнію, мой поѣздъ опоздалъ на четыре часа.
Перебирая эти воспоминанія, мы совершенно забыли гдѣ мы, не замѣчая Волка Ларсена, молча сидѣвшаго и слушавшаго нашу болтовню. Охотники одинъ за другимъ ушли изъ-за стола и отправились на палубу, а мы все говорили и говорили. Остался только Волкъ Ларсенъ. Вдругъ я замѣтилъ его; онъ сидѣлъ у стола и съ любопытствомъ слушалъ нашъ, чуждый ему, разговоръ о томъ мірѣ, котораго онъ не зналъ.
Я остановился на полуфразѣ. Настоящее со всѣми его ужасами и опасностями вдругъ нахлынуло на меня съ страшной силой. Оно захватило также и миссъ Брюстеръ, и въ глазахъ ея снова появился ужасъ, когда она посмотрѣла на Волка Ларсена.
Онъ всталъ и неловко засмѣялся.
— О, не обращайте на меня вниманія, — сказалъ онъ, махнувъ рукой. — Продолжайте, продолжайте, прошу васъ.
Но наши уста уже сомкнулись, и мы тоже встали изъ-за стола и неловко засмѣялись.
