всей силы дернувъ веревку, Тѣло кока выскочило изъ воды такъ же, какъ часть акулы. Онъ поджалъ ноги, и акула, какъ будто только коснувшись одной его ноги, упала обратно въ воду. Но отъ ея прикосновенія Томасъ Могриджъ громко закричалъ. Затѣмъ его вытащили на палубу, какъ свѣже пойманную рыбу. Палуба быстро покрылась кровью — правая нога несчастнаго была начисто отрѣзана у самой щиколки. Я взглянулъ на Модъ Брюстеръ. Ея лицо поблѣднѣло и глаза раскрылись отъ ужаса. Она смотрѣла не на Томаса Могриджа, а на Волка Ларсена. Онъ почувствовалъ это и съ короткимъ смѣхомъ сказалъ:
— Это мужская игра, миссъ Брюстеръ. Она нисколько грубѣе тѣхъ, къ которымъ вы привыкли, но все же это только мужская забава. Акула не идетъ въ счетъ. Она…
Но въ этотъ моментъ Могриджъ, который уже увидѣлъ, что у него нѣтъ одной ноги, подползъ къ Волку Ларсену и вонзился ему зубами въ ногу. Волкъ Ларсенъ спокойно нагнулся къ коку, надавилъ пальцами его челюсти пониже ушей, и онѣ тотчасъ же разжались.
— Я говорилъ, — продолжалъ онъ, какъ будто ничего не случилось, — что акула не идетъ въ счетъ. Она была какъ… какъ бы это сказать… ну, скажемъ, въ родѣ Провидѣнія.
Она сдѣлала видъ, что не слышала, но въ ея глазахъ появилось невыразимое отвращеніе, и она повернулась, собираясь уйти. Но она успѣла сдѣлать одинъ только шагъ, закачалась и протянула руку. Я подхватилъ ее и усадилъ ее на крышу
