каюты. Я думалъ, что она тотчасъ же лишится чувствъ, но она превозмогла себя.
— Надо будетъ сдѣлать перевязку, мистеръ Ванъ-Вейденъ, — обратился ко мнѣ Ларсенъ.
Я колебался. Ея губы задвигались, и хотя она не могла произнести ни слова, въ глазахъ ея я ясно прочелъ просьбу.
— Пожалуйста, — наконецъ удалось ей шепнуть, и мнѣ оставалось только повиноваться.
Къ этому времени я сталь такимъ ловкимъ хирургомъ, что Волкъ Ларсенъ даль мнѣ только нѣсколько указаній и затѣмъ предоставилъ мнѣ полную свободу; я, съ помощью двухъ матросовъ, занялся раненымъ. Самъ же Ларсенъ взялся отомстить акулѣ. За бортъ спустили толстый крюкъ съ кускомъ солонины и, пока я перевязывалъ вены и артеріи, матросы вытаскивали на палубу страшное чудовище. Я его не видѣлъ, но мои помощники убѣгали одинъ за другимъ, чтобы взглянуть что происходить у гротъ-мачты. Акулу въ шестнадцать футовъ длины вытащили на палубу. Ей широко раздвинули челюсти, торчкомъ всадили въ пасть крѣпкую, заостренную съ обоихъ концовъ палку, такъ что челюсти не могли закрываться. Затѣмъ вырѣзали и вытащили крюкъ, и сильное, здоровое чудовище, осужденное на медленную, голодную смерть, бросили обратно въ море.
Я зналъ, что она подойдетъ ко мнѣ. Я наблюдаль, какъ она горячо о чемъ-то говорила съ ма-
