— Какого чорта вы тутъ дѣлаете? — спросилъ онъ.
Я пришелъ прямо на носъ, гдѣ матросы красили что-то и чуть-чуть не перевернулъ ведро съ краской.
— Что вы, спятили что ли, или васъ хватилъ солнечный ударъ? — рѣзко спросилъ онъ.
— Нѣтъ, просто разстройство желудка, — отвѣтилъ я и продолжалъ свою прогулку, какъ будто ни въ чемъ не бывало.
Тѣ событія, которыя произошли на Призракѣ въ течете двухъ слѣдующихъ дней послѣ сдѣланнаго мною открытія, что я люблю Модъ Брюстеръ, принадлежатъ къ числу наиболѣе яркихъ воспоминаній моей жизни. Я прожилъ всю жизнь спокойно и безмятежно, и только къ тридцати пяти годамъ попалъ въ такую ломку. Въ то же время въ моихъ ушахъ звучитъ горделивый голосъ, который говорить мнѣ, что я велъ себя не такъ ужъ дурно, принимая во вниманіе обстоятельства..
Началось съ того, что во время обѣда Волкъ Ларсенъ заявилъ охотникамъ, что отнынѣ они будутъ обѣдать въ трюмѣ. Это была неслыханная вещь на промысловой шхунѣ, гдѣ охотники обычно стояли на равной ногѣ съ хозяиномъ судна. Онъ не объяснилъ причины, но она была очевидна. Горнеръ и Смокъ разыгрывали галантныхъ кавалеровъ по отношенію къ Модъ Брюстеръ, и, какъ
