Она стояла футахъ въ двѣнадцати отъ меня, тихо покачиваясь при качаніи шхуны. Ахъ, какъ сладко звучалъ въ моихъ ушахъ ея чистый, мелодичный голосъ! Я едва смѣлъ смотрѣть на нее, чтобы не выдать себя. Жокейская шапочка изящно сидѣла на ея головѣ и ея пышные свѣтло-каштановые волосы отражали въ себѣ солнечные лучи и составляли какъ бы ореолъ вокругъ ея нѣжнаго лица. Она была положительно обворожительна и при этомъ отъ нея словно вѣяло духовностью и интеллигентностью.
— Вы сентиментальны, — насмѣшливо сказалъ Ларсенъ, — точно такъ же, какъ мистеръ Ванъ-Вейденъ. Эти люди ругаются потому, что обмануты ихъ желанія, вотъ и все. Какія желанія? Желанія вкусной пищи, мягкихъ постелей на берегу, женщинъ и напитковъ — всего, что даетъ имъ удачный день охоты, всего того, что замѣняетъ въ нихъ духовныя стремленія и идеалы. Чувство, которое они сейчасъ проявляютъ, указываетъ только, какъ глубоко затронули ихъ кошельки; ибо наложить руку на ихъ кошельки, это то же, что наложить руку на ихъ душу.
— По вашему поведенію все-таки не видно, что вашъ кошелекъ тоже затронули, — сказала она улыбаясь.
— Не довѣряйтесь этому, потому что у меня тоже затронули не только кошелекъ, но и душу. По нынѣшнимъ цѣнамъ на лондонскомъ рынкѣ, благодаря Македоніи, Призракъ несетъ сегодня около тысячи пятисотъ долларовъ убытку.
— Вы это говорите такъ спокойно…
