конецъ всего. Вычерпнувъ воду, я принужденъ былъ взять непромокаемый плащъ, который покрывалъ Модъ, для того, чтобы закрыть имъ носовую часть лодки. Это было благоразумно, ибо плащъ закрывалъ почти треть лодки и волны перекатывались черезъ него, когда лодка зарывалась носомъ въ волну.
Положеніе Модъ было очень плачевное. Она сидѣла скрючившись на днѣ лодки; губы у нея были синія, лицо посѣрѣло и выражало страданіе. Но глаза мужественно глядѣли на меня и губы шептали слова ободренiя.
Буря ночью, повидимому, достигла своего апогея, хотя я этого не замѣтилъ, ибо заснулъ у правильного весла. На утро четвертаго дня вѣтеръ почти стихъ, волненіе утихало и свѣтило солнце. О, благословенное солнце! Какъ оживали наши бѣдныя измученныя тѣла подъ его живительной теплотой! Мы снова улыбались, шутили и оптимистически глядѣли на будущее. Однако наше положенiе было очень скверно. Мы находились еще дальше отъ Японіи, чѣмъ въ ту ночь, когда покинули Призракъ. И я только приблизительно могъ, угадать широту и долготу того мѣста, гдѣ мы находились. Считая, что мы дѣлали по двѣ мили въ часъ въ продолженіе семидесяти часовъ, насъ должно было отнести, по крайней мѣрѣ, на сто пятьдесятъ миль къ сѣверо-востоку. Но вѣрно ли я высчиталъ? Можетъ быть насъ несло со скоростью четырехъ миль въ часъ? Тогда насъ отнесло еще на сто пятьдесятъ миль дальше.
Гдѣ мы были, гдѣ мы находились, я не зналъ,
