ство, которымъ она обладала въ прежнюю, охотничью эпоху. Мнѣ за многое приходится быть благодарнымъ Волку Ларсену, думалъ я, когда мы подвигались впередъ по проходу между гаремами.
Въ четверти мили отъ берега, мы, наконецъ, увидали холостяковъ — гладкошерстныхъ молодыхъ самцовъ, которые проводили свои дни въ одиночествѣ, собираясь съ силами, чтобы потомъ пробить себѣ дорогу въ ряды избранныхъ.
Теперь все пошло гладко. Я вдругъ научился, что дѣлать и какъ дѣлать. Крича и грозно размахивая палкой, подгоняя ударами наиболѣе лѣнивыхъ, я быстро отдѣлилъ около двадцати молодыхъ самцовъ отъ ихъ товарищей. Когда какой-нибудь изъ нихъ дѣлалъ попытку вернуться къ морю, я его загонялъ обратно. Модъ принимала горячее участіе въ загонѣ, и ея крики, а также размахиванія сломаннымъ весломъ, оказывали мнѣ значительную помощь. Я замѣтилъ, однако, что если какой-нибудь котикъ казался усталымъ и отставалъ, она давала ему возможность ускользнуть; но зато, когда какой-нибудь воинственный котикъ собирался пробиться и удрать, то ея глаза загорались и она ударами палки загоняла его обратно.
— Да вѣдь это очень занятно! — воскликнула она. — Только я посижу… я очень устала.
Я отогналъ небольшое стадо, головъ въ двѣнадцать, еще ярдовъ на сто дальше, и, къ тому времени, когда она подошла ко мнѣ, я уже убилъ ихъ и начиналъ сдирать съ нихъ шкуры. Черезъ часъ мы, нагруженные шкурами, гордо спуска-
