пуститься въ путь. Моя рука уже поднялась, чтобы постучать въ ея дверь, но я вдругъ вспомнилъ, что островъ очень малъ. Мы бы не могли на немъ скрыться. Для насъ оставался только огромный, бурный океанъ. Я подумалъ о нашихъ уютныхъ маленькихъ хижинахъ, о нашихъ запасахъ мяса и сала, мху и дровъ, и понялъ, что мы не можемъ выжить на холодномъ морѣ въ такую бурную пору.
Я стоялъ въ нерѣшительности передъ ея дверью. Да, это невозможно, совершенно невозможно. Вдругъ въ голову явилась дикая мысль пойти и убить ее, пока она спитъ. Но затѣмъ у меня мелькнула новая мысль: всѣ на борту спятъ, почему бы мнѣ не пробраться на Призракъ — вѣдь я хорошо зналъ, гдѣ находится койка Ларсена — и убить его. А потомъ… ну, да тамъ увидимъ, что дѣлать. Послѣ его смерти у насъ останется время, чтобы подумать о другомъ, ибо, чтобы ни случилось потомъ, врядъ ли положеніе стало бы хуже, чѣмъ теперь.
Мой кинжалъ висѣлъ у пояса. Я вернулся въ хижину, взялъ ружье, убѣдился въ томъ, что оно было заряжено и отправился на Призракъ. Съ большимъ трудомъ, бредя въ водѣ по поясъ, я взобрался на бортъ. Люкъ кубрика былъ открыть. Я остановился и прислушался, но въ немъ было тихо. У меня вдругъ мелькнула мысль: а что если Призракъ покинуть всѣми? Я прислушался еще разъ. Ничего. Я осторожно спустился по трапу. Кубрикъ былъ пусть и въ немъ стоялъ затхлый запахъ, какъ въ покинутомъ жилищѣ.
