— Это нервная дрожь. Я испугалась, что вы хотите бросить мачты, несмотря на мои просьбы. О, пожалуйста, пожалуйста не дѣлайте этого, Гёмфри, — сказана она снова нѣсколько минуть спустя.
Кончилось такъ, какъ кончалось всегда, когда она просила меня. Мы всю ночь дрожали и зябли. Я засыпалъ урывками, но просыпался отъ холода. Какъ Модъ выдержала эту ночь, я совершенно не могу понять. Я быль такъ утомленъ, что не могъ хлопать руками, чтобы согрѣть себя, но у меня хватало силы, чтобы отъ времени до времени тереть ея руки и хоть немного согрѣвать ихъ. И все же она просила меня не бросать мачтъ. Около трехъ часовъ утра у нея сдѣлались судороги отъ холода, и, когда я ее растеръ, она лежала въ какомъ-то оцѣпенѣніи. Я испугался. Доставъ весла, я заставилъ ее грести, хотя она была такъ слаба, что съ ней каждую минуту могъ случиться обморокъ.
Настало утро, и мы долго искали глазами нашъ островъ. Наконецъ мы увидали маленькую черную точку на горизонтѣ, приблизительно въ пятнадцати миляхъ отъ насъ. Я началъ разсматривать море въ бинокль. Далеко на юго-западѣ я замѣтилъ на водѣ темную линію, которая быстро приближалась.
— Попутный вѣтеръ! — вскричалъ я хриплымъ голосомъ.
Модъ пыталась отвѣтить, но не могла. Губы ея посинѣли отъ холода, глаза впали, но при всемъ томъ ея каріе глаза мужественно глядѣли на меня!
Снова я принялся растирать ея руки и двигать
