ими вверхъ и внизъ, пока она не оправилась настолько, что сама могла продолжать это упражненіе. Затѣмъ я поставилъ ее на ноги и несмотря на то, что она упала бы, если бъ я ее не поддерживалъ, я заставилъ ее сдѣлать нѣсколько шаговъ по лодкѣ, а затѣмъ вспрыгивать на скамейку и соскакивать съ нея.
— О, вы мужественная женщина, — сказалъ я, увидѣвъ, что жизнь снова возвратилась къ ней. — Вы знаете, что вы очень мужественны?
— Я никогда не была мужественной раньше. Это вы меня сдѣлали такой.
— Я тоже не быль мужественными, пока не узналъ васъ.
Она бросила на меня быстрый взглядъ, и снова я увидѣлъ въ немъ блестящія искорки и еще что-то… Но это продолжалось только одинъ моментъ.
Поднялся попутный, свѣжій вѣтеръ, и лодка стала быстро нестись по волнамъ по направленно къ острову. Въ половинѣ четвертаго мы обогнули югозападный мысъ. Мы не только были голодны, но и страдали отъ жажды до того, что наши губы засохли и потрескались. Вѣтеръ мало-по-малу совершеннo утихъ, и ночью наступила опять мертвая тишина. Я снова сѣлъ на весла, но гребъ слабо, очень слабо. Въ два часа ночи наша лодка ударилась о берегъ въ нашемъ заливчикѣ, и я вышелъ изъ нея, чтобы закрѣпить ее. Модъ не могла устоять на ногахъ, и у меня не было силы вести ее. Я упалъ на песокъ вмѣстѣ съ ней и, когда пришелъ въ себя, то взялъ ее подъ мышки и поволокъ ее по берегу къ хижинѣ.
