— 203 —
рукахъ, какъ ребенокъ. Но въ этотъ моментъ она сдѣлала неожиданный прыжокъ въ сторону, и Баймаганъ слетѣлъ на землю. Все это случилось въ одну секунду, бѣшеное животное съ удвоенной силой понеслось въ степь, стараясь освободиться отъ тащившагося на арканѣ наѣздника. Баймаганъ крѣпко держалъ веревку обѣими руками и рѣшился лучше умереть, чѣмъ выпустить лошадь.
Черезъ полчаса иноходецъ нрибѣжалъ одинъ, а Баймагана нашли въ степи безъ чувствъ. Онъ лежалъ весь избитый, голова, лицо и плечи были покрыты глубокими ранами отъ лошадиныхъ копытъ.
V.
Баймаганъ лежитъ въ своемъ дырявомъ кошѣ. За пимъ ухалшваетъ старая Ужина, которая знаетъ много хорошихъ степныхъ травъ. Иногда въ кошъ завертываетъ Макенъ и молча садится у входа. Больной никого нѳ узнаётъ и все бредить.
Ему ужасно тяжело, и все кажется, что онъ скачетъ на проклятомъ иноходцѣ. Лошадь бьетъ его задними ногами прямо въ голову, и Баймаганъ страшно вскрикиваетъ. Долго-долго носитъ его по степи взбѣсившійся иноходецъ, а когда опъ открываетъ глаза, то видитъ падъ собой дырявую кошму своего коша и слышитъ, точно сквозь сонъ, голосъ Ужины:
— Не шевелись, Баймаганъ… Будешь живъ, если не будешь шевелиться. Все идетъ хорошо.
Баймаганъ старается лежать спокойно, хотя ему уя: асно хочется приподнять голову — въ кошѣ кто-то тихо плачетъ, а кому плакать о немъ, о кругломъ сиротѣ? Ахъ, зачѣмъ онъ не умеръ тамъ, въ степи, гдѣ носилъ его иноходецъ!..
Потомъ Баймагану вдругъ сдѣлалось такъ легко и такъ хорошо, совсѣмъ хорошо. Онъ здоровъ. Нѣтъ, будетъ ужъ служить старой лисицѣ Хайбибулѣ!.. Прощайте всѣ: и кривой Газизъ, и Урмугузъ, и Макенъ, и Ужишна… Съ Гольдзейнъ Баймаганъ не простился, потому что слишкомъ ему было бы тяжело видѣть ея насмѣшливую улыбку.
— Э, увидимся! — утѣшаетъ самого себя Баймаганъ, направляясь въ степь, гдѣ тамъ и сямъ торчали киргизскіе коши, точно бритыя татарскія головы въ тюбетейкахъ. — Надо жить, какъ старая лисица Хайбибула.
Баймаганъ скоро нашелъ себѣ работу — онъ сдѣлался отчаяннымъ барантачомъ. По степи онъ отбивалъ овецъ у гуртовщиковъ, у казаковъ и русскихъ угонялъ лошадей, и вездѣ стали бояться одного его имени. Нѣсколько разъ онъ попадался, и его били прямо по головѣ, точно всѣ знали, гдѣ у него самое больное мѣсто.
Черезъ нѣсколько лѣтъ такой работы у Баймагана былъ готовъ весь калымъ за Гольдзейнъ, и онъ орломъ нолетѣлъ къ старому Хайбибулѣ.
— Вотъ твой калымъ, — объявилъ Баймаганъ, высыпая передъ старикомъ старое серебро.
— Ты умный человѣкъ, — задумчиво говорилъ Хайбибула, пересчитывая. деньги. — Ну, Гольдзейнъ твоя… Такой красавицы до Семипалатинска не найти. Что же, твое счастье, а я очень радъ. Макенъ тоже вышла замужъ за Урмугуза, я и калымъ платилъ за него. Давай поцѣлуемся.
VI.
Рядомъ съ кошемъ Хайбибулы выросъ новый кошъ Баймагана. Въ нослѣднемъ жилось очень весело. Гольдзейнъ по цѣлымъ днямъ распѣвала
