блюденіемъ внѣшнихъ проявленій нервно-психической дѣятельности въ соотношеніи съ внѣшними же прошлыми вліяніями, съ другой стороны — экспериментомъ, въ которомъ дѣло идетъ о регистраціи внѣшнихъ реакцій, вызываемыхъ тѣми или иными внѣшними воздѣйствіями и основанныхъ на прошломъ индивидуальномъ опытѣ. Въ этомъ своемъ видѣ наблюденіе и экспериментъ являются исключительнымъ достояніемъ объективной психологіи и не могутъ дать подходящаго матеріала для субъективной психологіи.
Само собою разумѣется, что всякая научная дисциплина должна пользоваться соотвѣтствующей терминологіей и въ этомъ отношеніи «объективная психологія», какъ новая научная дисциплина, нe можетъ и не должна пользоваться тѣми терминами субъективной психологіи, въ которыхъ содержится опредѣленно указаніе на субъективный характеръ внутреннихъ переживаній, какъ: сознаніе, ощущеніе, чувство, представленіе, понятіе, воля, вниманіе и т. п.
По этому поводу я уже въ своей работѣ «Объективное изслѣдованіе душевно-больныхъ»[1] совершенно опредѣленно высказываюсь слѣдующимъ образомъ:
«Въ учебникахъ психологіи и психіатріи говорятъ обыкновенно о сознаніи, о волѣ, о вниманіи и т. п., не подозрѣвая, что эти термины на самомъ дѣлѣ и мало опредѣленны, и опираются исключительно на самонаблюденіи[2]. Держась объективной точки зрѣнія, при изслѣдованія нервно-психической сферы душевно-больныхъ, слѣдовало бы говорить о положительномъ или отрицательномъ общемъ тонѣ или настроеніи, вмѣсто веселаго или грустнаго расположенія духа, о процессахъ впечатлѣнія, вмѣсто процессовъ воспріятія, о закрѣпленіи или фиксированіи слѣдовъ и ихъ оживленіи, вмѣсто запоминанія и воспоминанія, о смѣнѣ и сочетаніи слѣдовъ другъ съ другомъ, вмѣсто теченія и ассоціаціи идей, о раздвоеніи личности, вмѣсто раздвоенія сознанія, о внѣшнихъ реакціахъ: психо-рефлекторнаго (мимика, жесты и пр.), психо-органическаго (отношеніе къ истинѣ, половыя проявленія и пр.), психо-автоматическаго (походка, локомоція вообще, рядъ сложныхъ привычныхъ движеній, игра на инструментахъ, шитье и пр.), индивидуальнаго (поступки и дѣйствія) и символическаго характера (рѣчь, письмо и др.)»
Само собой разумѣется, что выработка терминологіи, есть дѣло времени, но изъ предыдущаго очевидно, что при выясненіи внутренняго механизма нервно-психической дѣятельности, выражающейся внѣшними реакціями, основанными на прошломъ индивидуальномъ опытѣ, мы и въ настоящее время можемъ пользоваться терминологіей, исключающей по возможности всякій субъективизмъ. Въ этомъ отношеніи объективная психологія можетъ воспользоваться лишь тѣми изъ старыхъ психологическихъ терминовъ, которые по своему внутреннему смыслу не заключаютъ въ себѣ никакого указанія на субъективныя переживанія, какъ напр.: впечатлѣніе, личность, сочетаніе и т. п. Во всемъ же остальномъ, она по сути дѣла должна будетъ вырабатывать соотвѣтствующую ея задачамъ объективную терминологію.
Теперь нам остается сказать еще нѣсколько словъ о самомъ названіи «Объективная психологія».
Для новой научной дисциплины, которую мы стараемся защищать, мы выбрали названіе «Объективная психологія», имѣя въ виду, что содержаніе новой науки имѣетъ тѣснѣйшее соотношеніе съ т. наз. психическими или собственно съ нервно-психическими отправленіями.
Дѣло въ томъ, что, хотя «объективная психологія» не касается вовсе субъективныхъ переживаній человѣка, но она собственно изучаетъ объективную сторону тѣхъ же происходящихъ въ мозгу человѣка сложныхъ процессовъ, которые сопутствуются субъективными переживаніями.
Возьмемъ простой примѣръ: человѣкъ смѣется. Съ точки зрѣнія субъективной психологіи въ этомъ случаѣ заслуживаютъ вниманія тѣ субъективныя переживанія, которыя привели къ смѣху или выразились смѣхомъ. И мы говоримъ въ этомъ случаѣ, руководясь аналогіей съ самимъ собою, что «человѣкъ», припомнивъ себѣ что-то смѣшное, началъ вслѣдствіе того смѣяться». Съ точки зрѣнія объективной психологіи мы говоримъ: у человѣка произошла при дан-
