явленіемъ нервно-психической дѣятельности, тѣмъ не менѣе можетъ быть указанъ вполнѣ объективный критерій для отличія тѣхъ и другихъ.
По нашему мнѣнію, коренное различіе нервно-психическихъ актовъ отъ обыкновенныхъ рефлексовъ заключается въ томъ, что послѣдніе вездѣ и всюду представляютъ собой унаслѣдованныя или прирожденныя реакціи организма, въ которыхъ обнаруживается, такимъ образомъ, вліяніе опыта цѣлаго ряда прошлыхъ біологическихъ генерацій, безразлично при этомъ, будемъ ли мы держаться Дарвиновскаго ученія о происхожденіи рефлексовъ или же точки зрѣнія неоламаркизма, тогда какъ нервно-психическіе процессы обусловливаютъ собою реакціи, составляющія результатъ прошлаго индивидуальнаго, или личнаго опыта. Поэтому вездѣ, гдѣ внѣшняя реакція развивалась по отдѣльному, разъ навсегда данному шаблону и автоматически, какъ результатъ прирожденнаго или унаслѣдованнаго механизма, мы будемъ имѣть обыкновенный рефлексъ, тогда какъ во всѣхъ другихъ случаяхъ, гдѣ внѣшняя реакція не вытекаетъ непосредственно изъ даннаго внѣшняго раздражанія и гдѣ въ ея проявленіи вмѣшивается вліяніе прошлаго индивидуальнаго опыта, мы будемъ имѣть дѣло съ нервно-психическимъ процессомъ. Въ этомъ мы видимъ достаточно точный и вполнѣ объективный критерій, дающій возможность отличать т. наз. психическіе или точнѣе нервно-психическіе процессы отъ простыхъ рефлекторныхъ актовъ по чисто внѣшнимъ ихъ проявленіямъ.
Руководясь этимъ критеріемъ и строго анализируя внѣшнія появленія дѣятельности человѣческаго организма, мы имѣемъ возможность вездѣ и всюду выдѣлить его нервно-психическія реакціи отъ простыхъ рефлекторныхъ актовъ и другихъ, еще более элементарныхъ процессовъ его жизнедѣятельности.
Возьмемъ для примѣра воздѣйствіе звука. Извѣстно, что, если звукъ достаточно интенсивенъ и возникаетъ внезапно, то онъ вызываетъ чисто рефлекторный актъ вздрагиванія. Этотъ рефлекторный актъ не требуетъ индивидуальнаго или личнаго опыта, такъ какъ онъ основанъ на дѣйствіи прирожденнаго механизма. Благодаря этому, подъ вліяніемъ того же звука будетъ вздрагивать не только взрослый человѣкъ, но и нѣсколько-недѣльный младенецъ. Но въ другомъ случаѣ, звукъ, во многомъ схожій съ предыдущимъ и принадлежащій дикому звѣрю, вызоветъ совершенно другую реакцію. Взрослый человѣкъ подъ вліяніемъ его не только вздрогнетъ, но и стремительно бросится бѣжать. Въ этой реакціи мы уже видимъ вліяніе прошлаго индивидуальнаго опыта, такъ какъ, помимо простого рефлекса, данный звукъ вызываетъ реакцію въ формѣ сложнаго движенія бѣгства, причемъ это бѣгство не можетъ быть объяснено вліяніемъ самого звука и обусловливается исключительно прошлымъ внѣшнимъ воздѣйствіемъ.
Въ самомъ дѣлѣ, ребенокъ, никогда не слыхавшій подобнаго звука, а равно и взрослый, не имѣвшій въ этомъ отношеніи опыта и не могущій оцѣнить его значеніе, ничуть не будутъ обнаруживать подобной двигательной реакціи. Такимъ образомъ, въ этомъ случаѣ, не прибѣгая къ анализу предполагаемыхъ субъективныхъ переживаній человѣка, на котораго подѣйствовалъ звукъ или ревъ дикаго звѣря, мы можемъ, руководясь чисто-объективнымъ критеріемъ, признать протекшій процессъ за процессъ нервно-психическаго характера въ наиболѣе элементарной его формѣ, въ видѣ такъ называемаго психо-рефлекса или сочетательнаго рефлекса, развившагося благодаря тому, что бывшій индивидуальный опытъ оставилъ извѣстный слѣдъ въ нервныхъ центрахъ отъ вида дикаго звѣря, и этотъ слѣдъ, оживившись подъ вліяніемъ даннаго слухового раздраженія, вызвалъ двигательную реакцію въ формѣ стремительнаго бѣгства.
Если въ предыдущемъ примѣрѣ мы будемъ имѣть случай, когда человѣкъ вмѣсто того, чтобы устремиться въ бѣгство, овладѣетъ собой и приметъ необходимыя мѣры къ оборонѣ, то мы встрѣтимся съ еще болѣе сложной двигательной реакціей въ видѣ цѣлесообразнаго дѣйствія, основаннаго также на прошломъ индивидуальномъ опытѣ, а потому опять-таки представляющаго собою результатъ не простого только рефлекса, а сложнаго нервно-психическаго процесса.
Другой примѣръ: человѣкъ отворачивается отъ направленнаго противъ него дула револьвера или ружья. И здѣсь дѣло идетъ о вліяніи прошлаго индивидуальнаго опыта, такъ какъ ни одинъ ребенокъ, неимѣющій понятія о револьверѣ или ружьѣ, не сдѣлаетъ
