Въ лодку вскарабкаюсь и зачерпну ведерцемъ. Полно ведерце рыбокъ, такихъ маленькихъ съ иголку длиной, а глазки видно: глядятъ раскосые, словно какъ въ обѣ стороны. Несу домой, переливаю въ лоханочку. Ставлю на подоконникъ пузатаго балкончика.
Ставлю, и вдругъ въ окно вижу сестру и старшихъ братьевъ. Залѣзли на старыя березы, спрятались въ широкихъ, іюльскихъ вѣтвяхъ; лица смѣются съ хитростью и подмигиваніемъ. Высматриваютъ что-то потѣшное и не совсѣмъ хорошее, что въ домѣ дѣлается.
И я къ нимъ изъ окошка прямо на ступеньки выпрыгнула, и внизъ спотыкающимся конькомъ — подъ деревья.
Взобралась на вѣтку, чуть выше земли. Заглядываю.
Это въ окно Келлерши нужно заглядывать. Въ маленькой комнаткѣ — старушка, съ тонкой, пропомаженной косичкой, обвившей розовую плѣшку, съ личикомъ рыхлымъ, припухлымъ, раскраснѣвшимся и пляшетъ.
На тоненькихъ носочкахъ вертится приподнявъ, высоко обшлепанный подолъ юбки и показывая исхудалыя, цыплячьи ноги въ красныхъ, бѣлымъ заштопанныхъ чулкахъ.
Со своей вѣтки ясно вижу.
В лодку вскарабкаюсь и зачерпну ведерцем. Полно ведерце рыбок, таких маленьких с иголку длиной, а глазки видно: глядят раскосые, словно как в обе стороны. Несу домой, переливаю в лоханочку. Ставлю на подоконник пузатого балкончика.
Ставлю, и вдруг в окно вижу сестру и старших братьев. Залезли на старые березы, спрятались в широких, июльских ветвях; лица смеются с хитростью и подмигиванием. Высматривают что-то потешное и не совсем хорошее, что в доме делается.
И я к ним из окошка прямо на ступеньки выпрыгнула, и вниз спотыкающимся коньком — под деревья.
Взобралась на ветку, чуть выше земли. Заглядываю.
Это в окно Келлерши нужно заглядывать. В маленькой комнатке — старушка с тонкой, пропомаженной косичкой, обвившей розовую плешку, с личиком рыхлым, припухлым, раскрасневшимся, и пляшет.
На тоненьких носочках вертится приподняв, высоко обшлепанный подол юбки и показывая исхудалые, цыплячьи ноги в красных, белым заштопанных чулках.
Со своей ветки ясно вижу.
