православія, самодержавія и народности не привились къ его богато одаренной натурѣ и малиновый звонъ византійско-русскаго собора будилъ въ немъ лишь ненависть къ татарско-византійскому самодержавію. За то съ какимъ интересомъ онъ, полу-голодный, нищій дома и преслѣдуемый въ гимназіи, слѣдилъ за русской и польской литературой, и съ какой радостной любовью перечитывалъ случайно попадавшія къ нему изданія Польской Соціалистической Партіи. Отъ нихъ, отъ этихъ маленькихъ брошюръ, напечатанныхъ въ Лондонѣ, изъ Przedświt’а и Robotnik’а получилъ онъ первые уроки соціализма и онѣ же поставили передъ нимъ такъ больно мучившій его вопросъ: «куда идти?». Въ 1896 г. онъ окончилъ гимназію, вынося изъ нея уже окрѣпшую ненависть къ самодержавію и ко всему, что такъ старательно внушали ему городовые въ мундирахъ вѣдомства народного просвѣщенія. 1897—98 учебный годъ онъ провелъ въ Москвѣ, живя въ Ляпинкѣ и слушая лекціи на историко-филологическомъ факультетѣ. Тогда же впервые онъ сталъ писать, работая сначала въ «Русскомъ Листкѣ», а затѣмъ въ «Курьерѣ», «Сѣверномъ Краѣ» и друг. русскихъ и польскихъ изданіяхъ. Къ революціонному движенію онъ не примыкалъ еще непосредственно, стараясь разобраться въ столь модномъ тогда марксизмѣ. Осенью 1898 г. онъ перешелъ на юридическій факультетъ С.-Петербургскаго университета и зима прошла опять исключительно въ занятіяхъ наукой. Но весной 1899 г. вспыхнули большіе студенческіе безпорядки и И. П., принадлежа къ партіи крайнихъ, принялъ въ нихъ живое и видное участіе. Онъ писалъ и печаталъ прокламаціи, агитировалъ въ столовой и въ университетѣ, говорилъ рѣчи и, наконецъ, вошелъ въ образовавшійся въ концѣ марта 3-й Организаціонный Комитетъ. Кончилось все это арестомъ. Послѣ трехъ-мѣсячнаго тюремного заключенія онъ былъ высланъ на 2 года подъ надзоръ полиціи въ Екатеринославъ и тамъ впервые принялъ участіе въ активной революціонной работѣ, примкнувъ къ мѣстному комитету соціальдемократической партіи. Кончивъ надзоръ и пробывъ короткое время въ Варшавѣ, онъ уѣхалъ заграницу и въ январѣ 1902 г. прибылъ во Львовъ. Онъ упорно хотѣлъ учиться, и здѣсь снова поступилъ въ университетъ, гдѣ и слушалъ лекціи, главнымъ образомъ, по исторіи и по философіи. Жилъ онъ, какъ и всю свою жизнь, бѣдной и трудовой жизнью, переводилъ съ русскаго на польскій и съ польскаго на русскій, писалъ корреспонденціи и давалъ уроки. Это спасало его отъ нищеты и давало возможность продолжать такъ грубо прерванное образованіе. Казалось, на этотъ разъ ему удастся пройти полный курсъ интересовавшихъ его наукъ, и полиція не войдетъ въ университетъ, и казаки не будутъ дежурить у аудиторіи. Но и эта надежда обманула его. Желая ближе по-
православия, самодержавия и народности не привились к его богато одаренной натуре и малиновый звон византийско-русского собора будил в нем лишь ненависть к татарско-византийскому самодержавию. Зато с каким интересом он, полуголодный, нищий дома и преследуемый в гимназии, следил за русской и польской литературой, и с какой радостной любовью перечитывал случайно попадавшие к нему издания Польской Социалистической Партии. От них, от этих маленьких брошюр, напечатанных в Лондоне, из Przedświt’а и Robotnik’а получил он первые уроки социализма и они же поставили перед ним так больно мучивший его вопрос: «куда идти?». В 1896 г. он окончил гимназию, вынося из нее уже окрепшую ненависть к самодержавию и ко всему, что так старательно внушали ему городовые в мундирах ведомства народного просвещения. 1897—98 учебный год он провел в Москве, живя в Ляпинке и слушая лекции на историко-филологическом факультете. Тогда же впервые он стал писать, работая сначала в «Русском Листке», а затем в «Курьере», «Северном Крае» и друг. русских и польских изданиях. К революционному движению он не примыкал еще непосредственно, стараясь разобраться в столь модном тогда марксизме. Осенью 1898 г. он перешел на юридический факультет С.-Петербургского университета и зима прошла опять исключительно в занятиях наукой. Но весной 1899 г. вспыхнули большие студенческие беспорядки и И. П., принадлежа к партии крайних, принял в них живое и видное участие. Он писал и печатал прокламации, агитировал в столовой и в университете, говорил речи и, наконец, вошел в образовавшийся в конце марта 3-й Организационный Комитет. Кончилось все это арестом. После трехмесячного тюремного заключения он был выслан на 2 года под надзор полиции в Екатеринослав и там впервые принял участие в активной революционной работе, примкнув к местному комитету социал-демократической партии. Кончив надзор и пробыв короткое время в Варшаве, он уехал за границу и в январе 1902 г. прибыл во Львов. Он упорно хотел учиться, и здесь снова поступил в университет, где и слушал лекции, главным образом, по истории и по философии. Жил он, как и всю свою жизнь, бедной и трудовой жизнью, переводил с русского на польский и с польского на русский, писал корреспонденции и давал уроки. Это спасало его от нищеты и давало возможность продолжать так грубо прерванное образование. Казалось, на этот раз ему удастся пройти полный курс интересовавших его наук, и полиция не войдет в университет, и казаки не будут дежурить у аудитории. Но и эта надежда обманула его. Желая ближе по-
