Великая княгиня Елисавета Ѳедоровна, жизнь которой онъ такъ хладнокровно пощадилъ, пришла къ нему, уже арестованному, уже готовому къ смерти, въ тюрьму. Трудно сказать, что руководило ею при этомъ, достовѣрно одно, что она предлагала ему просить сохранить его жизнь и что онъ съ негодованіемъ отвергъ ея предложеніе. Да и ему ли было принимать милости изъ нечистыхъ рукъ царя, князей и всѣхъ тѣхъ, кто имъ служитъ...
Въ нашемъ архивѣ сохранилась недоконченная рукопись И. П.‚ относящаяся по времени къ сентябрю 1904 г. Мы печатаемъ выдержки изъ нея не для полемики съ соціальдемократами. Не Каляеву, не Сазонову и не Гершуни полемизировать съ ними... Она дорога намъ, какъ живое воспоминаніе о товарищѣ, честно исполнившемъ свой долгъ, цѣнность же ея въ томъ, что на этихъ исписанныхъ и перечеркнутыхъ страницахъ ярко вылилось то почти болѣзненное исканіе, которое постепенно привело его отъ соціальдемократической теоріи къ активному дѣйствію и отъ вопросовъ книги къ живымъ вопросамъ многосложной и не укладывающейся въ шаблонныя рамки жизни. Это не profession de foi и еще не исповѣдь. Это только наброски безъ заглавія, но и этихъ набросковъ достаточно, чтобы понять, кого мы потеряли и какъ смотрѣлъ погибшій товарищъ на жизнь и на задачи революціонера.
«Для всякаго начинающего сознавать свой долгъ передъ родиной интеллигента, пишетъ И. П. Каляевъ, кто бы онъ ни былъ, — крестьянинъ-ли Желябовъ или князь Кропоткинъ, всегда былъ и будетъ наиболѣе мучительнымъ вопросъ «куда идти»? Этотъ вопросъ стоялъ и предъ нами. Марксизмъ торжествовалъ тогда побѣду, но — посмотрите, сколько было въ ней призрачности. Чѣмъ побѣдилъ марксизмъ народничество? Онъ перенесъ всю умѣренность культурной работы изъ деревни въ городъ. Таковы, по крайней мѣрѣ, были первые шаги нашихъ экономистовъ съ ихъ кружками для развитія рабочихъ, съ ихъ пропагандой на почвѣ мелкихъ нуждъ фабричныхъ. Стачки 96-го года открываютъ новую эру, — болѣе широкой пропаганды и агитаціи, а столкновенія съ правительствомъ ставятъ вопросъ политическій. Какъ же отозвалось это на нашей молодежи? Если вѣрно, съ одной стороны, что пробудившееся рабочее движеніе революціонизировало студенческую молодежь, то съ другой стороны, болѣе несомнѣнно, что и студенчество оказало свое вліяніе на дальнѣйшее направленіе рабочаго движенія въ Россіи. Въ этомъ отношеніи демонстрація по поводу Ходынки въ Москвѣ, и въ еще большей степени, демонстраціи въ Петербургѣ и въ Кіевѣ въ память Вѣтровой, въ которыхъ, впервые послѣ долголѣтняго перерыва, сошлись студенты съ рабочими, имѣютъ без-
Великая княгиня Елизавета Федоровна, жизнь которой он так хладнокровно пощадил, пришла к нему, уже арестованному, уже готовому к смерти, в тюрьму. Трудно сказать, что руководило ею при этом, достоверно одно, что она предлагала ему просить сохранить его жизнь и что он с негодованием отверг ее предложение. Да и ему ли было принимать милости из нечистых рук царя, князей и всех тех, кто им служит...
В нашем архиве сохранилась недоконченная рукопись И. П.‚ относящаяся по времени к сентябрю 1904 г. Мы печатаем выдержки из нее не для полемики с социал-демократами. Не Каляеву, не Сазонову и не Гершуни полемизировать с ними... Она дорога нам, как живое воспоминание о товарище, честно исполнившем свой долг, ценность же ее в том, что на этих исписанных и перечеркнутых страницах ярко вылилось то почти болезненное искание, которое постепенно привело его от социал-демократической теории к активному действию и от вопросов книги к живым вопросам многосложной и не укладывающейся в шаблонные рамки жизни. Это не profession de foi и еще не исповедь. Это только наброски без заглавия, но и этих набросков достаточно, чтобы понять, кого мы потеряли и как смотрел погибший товарищ на жизнь и на задачи революционера.
«Для всякого начинающего сознавать свой долг перед родиной интеллигента, пишет И. П. Каляев, кто бы он ни был, — крестьянин ли Желябов или князь Кропоткин, всегда был и будет наиболее мучительным вопрос «куда идти»? Этот вопрос стоял и перед нами. Марксизм торжествовал тогда победу, но — посмотрите, сколько было в ней призрачности. Чем победил марксизм народничество? Он перенес всю умеренность культурной работы из деревни в город. Таковы, по крайней мере, были первые шаги наших экономистов с их кружками для развития рабочих, с их пропагандой на почве мелких нужд фабричных. Стачки 96-го года открывают новую эру, — более широкой пропаганды и агитации, а столкновения с правительством ставят вопрос политический. Как же отозвалось это на нашей молодежи? Если верно, с одной стороны, что пробудившееся рабочее движение революционизировало студенческую молодежь, то с другой стороны, более несомненно, что и студенчество оказало свое влияние на дальнейшее направление рабочего движения в России. В этом отношении демонстрация по поводу Ходынки в Москве, и в еще большей степени, демонстрации в Петербурге и в Киеве в память Ветровой, в которых, впервые после долголетнего перерыва, сошлись студенты с рабочими, имеют бес-
