Только вечеромъ, какъ солнце закатится, и передохнуть отъ нея можно... Ночь хоть и жаркая, а все же легче... Такъ три недѣли маялись, вашескобродіе... И еще слава Богу, что мало. Сказываютъ, бытто по мѣсяцамъ штилевали, и многіе отъ цынги помирали... Потому-то акулье и держится въ этихъ мѣстахъ. И у насъ на «Алеутѣ» шесть человѣкъ было въ цынгѣ... однако, живы остались. Какъ выбрались мы изъ штилевой полосы, и задулъ вѣтерокъ — обрадовались... И приказалъ капитанъ держать курцъ на мысъ на Надежный... *) Вотъ въ этотъ то самый день и случилась бѣда, вашескобродіе...
Около террасы, гдѣ мы сидѣли съ Нилычемъ, послышался шорохъ. Нилычъ насторожился.
— Кто здѣсь? — спросилъ я.
— Я, баринъ! — отвѣчала своимъ пѣвучимъ голосомъ Акцына. — Нилыча слухаю.
Нилычъ благодушно усмѣхнулся. Дескать, пускай ее слушаетъ. И продолжалъ:
— Успросился я въ то утро увольнить меня отъ барчука по той причинѣ, что стирать его бѣлье было надо... Капитанша увольнила, но только приказала, что бы поскорѣй справлялся... Ей, молъ, некогда... Еще бы!.. Съ мичманами лясничать надо было по случаю того, что Богъ вѣтру послалъ... И сама она по тому же случаю, видно, расфуфырилась и въ себя пришла... А то вовсе было раскисла, какъ подъ экваторомъ штилевали... Ну, выстиралъ я съ ранняго утра бѣльишко, повѣсилъ на просушку, затѣмъ выкаталъ, отнесъ въ каюту и пошелъ послѣ того трубченку покурить и съ ребятами на бакѣ полясничать, вмѣстѣ порадоваться,
- ) Мысъ Доброй Надежды.
