Онъ примолкъ, вздохнулъ, словно бы сожалѣя о тѣхъ людяхъ, которые вгоняютъ въ тоску, и продолжалъ:
— Полѣзли мы, марсовые, наверхъ... Разошлись по реямъ и изо всѣхъ силъ стараемся, что бы скорѣй закрѣпить свой парусъ... Спустились внизъ... А ужъ изъ орудіи палятъ... Сигналъ о бѣдствіи, значитъ, даемъ. И матросики ужъ на всѣхъ помпахъ стоятъ, воду откачиваютъ изъ трюмовъ... А она все больше да больше прибываетъ... А «Ястребъ» нашъ такъ и бьется, такъ и бьется о каменья... Жутко было, вашескобродіе!.. Однако, все еще надежда есть, что откачаемъ воду и до утра продержимся, а тамъ, можетъ, и берегъ близко, — какъ-нибудь спасемся... Ну, и налегаемъ на помпы... И холоду не чувствуемъ. И капитанъ подбадриваетъ; «Не робѣй, говорить, молодцы!» Такъ надѣялись мы до утра, вашескобродіе; а какъ разсвѣло, то поняли, что намъ крышка. Вода ужъ подъ верхнюю палубу подошла, и черезъ корму ходятъ волны. А буря не унимается, и кругомъ ничего не видно... Однѣ волны бунтуютъ, кружатся, и въ нихъ — смерть. А изъ орудіи еще палятъ... послѣдніе заряды разстрѣливаютъ, потому внизъ, подъ палубу, уже нѣтъ ходу. А капитанъ и вахтенный, и штурманъ — все стоятъ на мостикѣ. Левонтій Ѳедорычъ блѣдный какъ смерть и за эту ночь совсѣмъ постарѣлъ... Смотритъ съ тоской. И всѣ мы съ тоской смотримъ. Бросили помпы и стали-было готовить на случай къ спуску гребныя суда и вязать плотъ... Куда тебѣ!.. Вода хлынула изъ люковъ и стала заливать переднюю палубу... Волны захлестывали... Всѣ люди столпились на носу, потому какъ «Ястребъ» передней частью на камняхъ сидѣлъ, то и
