пахами, и только послѣ моего деликатнаго напоминанія продолжалъ свой разсказъ.
2.
— Сидѣли мы такъ на вантахъ день, холодные, голодные... Рядомъ со мной первогодокъ сидѣлъ, землячокъ изъ одной деревни, Акимка Костриковъ, — такъ тотъ совсѣмъ духомъ упалъ... Плачетъ, какъ дитё... А былъ онъ паренекъ хорошій, душевный такой, только но флотской части трудно въ нонятіе входилъ, и попадало ему и отъ старшаго офицера и отъ боцмана часто-таки, и очень даже довольно накладывали ему въ кису. И много онъ терпѣлъ и жаловался, бывало, на матросскую службу, и по дому скучалъ, по землѣ, значитъ. Ну утѣшаю я землячка, говорю: «Еще, Богъ дастъ, какой-нибудь корабль купеческій мимо проходить будетъ, — небойсь, подастъ помощь... подойдетъ... И буря, говорю, стихать стала. И «Ястребъ» не такъ бьетъ о каменья... Еще, пожалуй, продержится!» И какъ только я обнадежилъ его такимъ манеромъ, гляжу и взаправду на горизонтѣ парусокъ бѣлѣетъ и идетъ курцомъ на насъ... Увидали судно и другіе и вдругъ, словно бы по командѣ, всѣ закричали «уру», до трехъ разъ... Отъ радости, значитъ. Глядимъ всѣ обнадеженные на парусъ, платками машемъ, флагами... что бъ замѣтили... Акимка просто-таки обезумѣлъ... То плачетъ, то смѣется, и самъ весь дрожитъ, посинѣлый отъ холода... А вскорости обозначился бригъ... Жаритъ подъ всѣми парусами прямо на насъ... И флагъ аглицкій развѣвается. Тутъ всѣ опять уру прокричали... Видятъ — спасеніе близко... крестятся... А капитанъ съ
