между собою, гребни пѣнились съ сердитымъ воемъ и вѣтеръ подвывалъ волнамъ, срывая верхушки «зайчиковъ» и разнося брызги.
Море вблизи сѣдѣло и становилось сердитѣй.
А вдали, совсѣмъ вдали, оно казалось холмистымъ, темнымъ, таинственно-грознымъ и жуткимъ.
Прибой гудѣлъ.
Особенно былъ высокъ подъемъ столба воды у волнорѣза мола.
Эта, съуженная вверху, прибойная волна взлетала съ бѣшеной стремительностью на высоту 40 футовъ, почти вертикально... Еще мгновеніе и, рокочущая и обезсиленная, она низвергалась, сливаясь съ широкими волнами. Черезъ нѣсколько секундъ взлетала слѣдующая могучая и бушующая волна.
Кучка людей уже пришла на молъ.
Грузчики подавали тюки и ящики къ лебедкѣ, поворачивающейся съ парохода къ пристани. Нѣсколько зрителей изъ «сѣрой» публики напряженно и испуганно взглядывали то на море, то на пароходъ, словно бы изумляясь и сожалѣя людей, которые пойдутъ на «Бакланѣ», казавшемся скорлупой передъ взволнованнымъ, вздувшимся моремъ.
Были и «господа».
Въ отдаленіи отъ стѣнки, что бы не получить ледяной ванны, они любовались высокимъ и грознымъ прибоемъ, и безсмысленная его сила невольно наводила почтительный страхъ.
Какой-то художникъ съ подстриженной бородкой, худощавый, молодившійся старикъ, быстро, размашисто и самоувѣренно писалъ масляными красками эскизы прибойной волны. Но неуловимо-характерный, трепетав-
