Оба равнодушно подняли большіе влажные и лѣнивые глаза на нетерпѣливаго матроса и спрятали въ гарусные шарфы, намотанные на шеѣ, свои большіе, сизые, мясистые носы.
Ни одинъ даже не отвѣтилъ.
— Идолы! Не даромъ. Заплачу!
— Дежурный. Нельзя! — отвѣтилъ одинъ.
— И мнѣ нельзя! — промолвилъ другой. — А ты не баринъ, не ругайся! — обидчиво прибавилъ онъ.
— Цѣлковый дамъ!
— А куда? — вдругъ разомъ спросили оба носильщика, нѣсколько оживляясь.
— Въ Виноградную.
— Морозъ-то какой. Хо-хо-хо! А тебѣ какая такая спѣшка? — спросилъ болѣе добродушный и любопытный носильщикъ.
— Дать знать жонкѣ, что бы явилась. Наживешь карбованецъ, армяшка!
— Не подходить. А ты вотъ мальчика пошли, сродственника племянника. Умный, все справитъ. Наумка!..
Подошелъ черномазый, черноглазый и носатый мальчикъ.
Антонъ облегченно вздохнулъ и торопливо заговорилъ:
— Живо, Наумка! Бери перваго извозчика и жарь въ Виноградную, домъ Кукораки... Знаешь?
Мальчикъ утвердительно кивнулъ.
— Въ домѣ меблированныя комнаты барышни Айканихи... Не забудешь?
— Знаю Айканиху.
— У нея въ горничной Матрена. Пусть въ одинъ секундъ сюда на извозчикѣ съ тобой... Молъ, матросъ
