Онъ нѣсколько минутъ молчалъ, чувствуя себя виноватымъ и восхищенный любовью матроса. И вдругъ порывисто и сердечно проговорилъ, понижая голосъ до шопота:
— Знаешь что, Волкъ?
— Что, ваше благородіе? — чуть слышно отвѣтилъ Волкъ.
— Можетъ, ты захочешь извѣстить Ѳеньку, что ты въ госпиталѣ... Такъ скажи адресъ. Я напишу.
— Спасибо, ваше благородіе... Не надо!
И при лунномъ свѣтѣ лицо Волка показалось угрюмѣе, когда онъ еще тише прибавилъ:
— Не пріѣдетъ, ваше благородіе!..
— Шабашъ! — крикнулъ мичманъ.
«Четверка» остановилась у пристани.
Юный мичманъ приказалъ гребцамъ ждать его возвращенія и вмѣстѣ съ Волкомъ вышелъ на берегъ.
— Скорѣй поправься и на «конвертъ», Лаврентій Авдѣичъ! — горячо проговорилъ молодой загребной на «четверкѣ».
— Спасибо, братцы! Чуть починятъ башку — на конвертъ»!
Мичманъ съ Волкомъ поднимались въ гору. Матросъ шелъ немного сзади, соблюдая дисциплину.
— Иди рядомъ, Волкъ! — наконецъ проговорилъ Кирсановъ.
— Есть, ваше благородіе!
И Волкъ поровнялся съ мичманомъ.
— Отчего, ты думаешь, не пріѣдетъ?.. Только написать... Навѣститъ.
— Не надо, ваше благородіе.
— Недобрая, что ли, она?
