хорошій человѣкъ, если бы знали!... Вы, докторъ, почините его! — умоляюще и краснѣя просилъ мичманъ.
— Постараюсь... А вы первый годъ мичманомъ? — ласково улыбаясь, промолвилъ врачъ.
— Первый... А что?
— Свѣжестью вѣетъ... Пріятно смотрѣть на такого мичмана... Позвольте познакомиться.. Зайдите ко мнѣ какъ-нибудь...
Они назвали фамиліи другъ другу, и оба, повидимому, были довольны новымъ знакомствомъ.
Когда мичманъ вернулся на корветъ и доложилъ старшему офицеру, что сказалъ хирургъ, Петръ Петровичъ поморщился и пошелъ къ капитану доложить о происшествіи.
Въ виду серьезности раны, капитанъ недовольно замѣтилъ, что придется написать начальнику эскадры рапортъ, и прибавилъ:
— А какъ Руденко отлежится, дайте ему триста линьковъ...
— Есть!
— А потомъ подъ судъ... Законопатятъ въ арестанты... Ножомъ пырнуть! Могъ и убить!
Капитанъ помолчалъ и прибавилъ:
— И какъ это Волкъ втемяшился въ какую-то тамъ бабенку-съ!.. Не первогодокъ, кажется... Не понимаю-съ!
— И я не понимаю... Могъ бы понять, что ему сорокъ шесть, а этой Ѳенькѣ, говорятъ, двадцать пять!
— Конечно, возрастъ основательный.... Но... но Волкъ молодецъ и вѣдь не старикъ же, однако! — съ внезапнымъ раздраженіемъ крикнулъ капитанъ.
И старшій офицеръ спохватился, что далъ маху.
Капитану было сорокъ пять, а его женѣ: — двадцать.
