загвоздки въ секундъ нѣтъ... Видно, другая какая загвоздка...
— Стоитъ и обмозговывать! Нашелъ, чѣмъ заниматься! — отвѣтилъ Бычковъ, удивленный, что такой степенный и старый матросъ думаетъ о такомъ нестоющемъ предметѣ, какъ бабья душа, да еще ночью, когда спать надо. Но такъ какъ и Бычкову не спалось, — нога ныла, — то онъ тотчасъ же прибавилъ: — Всякая баба безпардонная и есть. Но только мало полнаго нашего понятія о бабѣ. Отъ нея столько загвоздокъ, что лучше и не думай, по какимъ причинамъ, а бей ее! Оно вѣрнѣй.
Бычковъ, матросъ лѣтъ за тридцать, увѣренно и убѣжденно проговорилъ эти слова и притомъ безъ всякаго озлобленія. Напротивъ! И въ его некрасивомъ, грубомъ лицѣ, и въ тонѣ его голоса было много добродушія.
— За что бить? — спросилъ Волкъ.
И въ его голову пришла мысль: можетъ, не обезкуражила бы его Ѳенька, если бы онъ ее билъ? Но въ ту же минуту мысль эта исчезла. Сталъ бы онъ ее бить! Да и Ѳенька въ его глазахъ была особенная. Тронь только ее!
— А за все, братецъ ты мой! Такая ужъ въ ихъ природа. И которыя лестнѣе, вовсе безпардонныя шельмы! Видалъ ты вчера мою матроску, Волкъ? Провѣдать забѣгала...
— Видалъ.
— Такъ завсегда вертитъ подоломъ, стерва! По глазамъ ейнымъ вижу... И чѣмъ глаза ласковѣй, тѣмъ больше облыжности... Значить, ужъ продаетъ меня. Заметаетъ, подлая лиса, хвостомъ... Какъ, молъ, ловчѣй обмануть законнаго своего матроса!
