Страница:Иннокентий Анненский - Книга отражений, 1906.pdf/70

66 наго воображенія и холодной крови, эта чистота едва-ли дорого ему стоила. Можетъ быть, чувствомъ красоты?.. Т. е . Гюльнарами кипсека. Но вѣдь чувство красоты въ его годы это больше всего желаніе обладать,—а у Ара- това оно какъ-то сразу-же застыло въ сужденіе, въ оцѣнку,—въ эстетическій вкусъ. Все, что волнуетъ, стало для него нечисто или безпорядочно,—нѣтъ, не надо, прочь эту красоту!., липоваго чаю что-ли выпить?.. Призраки?.. Но Аратовъ ихъ разоблачаетъ, онъ вышу- чиваетъ ихъ,—онъ даже готовъ омерзить себѣ все, что несогласно съ дѣйствительностью, все, что манить и обѣщаетъ счастье... Щекочущее сожалѣніе? Слезы?.. О, нѣтъ, только не слезы... Онъ боится слезъ... боится не какъ сибаритъ, и не какъ спартанецъ,—а какъ чер- тежникъ, изъ опасенія закапать картонъ... Аратову только 25 лѣтъ, но если онъ былъ когда-нибудь молодъ, такъ это было развѣ 40 лѣтъ тому назадъ. Аратовъ даже окруженъ анахронизмами. Авторъ „Нови" даетъ ему въ друзья Купфера. Съ виду это такой живой и восторженный юноша,—а на дѣлѣ, вѣдь, это-же тѣнь, это—студентъ 40-хъ годовъ, котораго- забыли похоро- нить... Послушайте, онъ бредить Віардо и Рашелью... Да его хоть сейчасъ въ кружокь кь Рудину, этого Купфера. И что-же общаго у него съ концомь 70-хъ годовь, когда заставиль его жить Тургеневъ. Неужто Купферъ читалъ брошюру Драгоманова и переживалъ вмѣстѣ съ нами „четыре дня" Гаршина? Неужто это для него тонкая улыбка Глѣба Успенскаго такъ .скорбно освѣтилавесь романтизмъ старыхъ народниковъ?.. Самъ Аратовъ такъ и остался жить въ той-же комнатѣ, гдѣ умеръ его отецъ; онъ даже спитъ на той-же самой кровати, откуда отца переложили на столъ. А что онъ читаетъ въ 1878 году? Сенъ-Ренанскія тайны Вальтеръ- Скотта, и бредить стихами Красова, котораго 40-ые годы

и то застали немолодымъ. А его англійскій кипсекъ?