нѣтъ никакой жизненной цѣли, хотя-бы даже—простой наживы для обезпеченія себя подъ старость, потому что онѣ опутаны такой до невѣроятія грабительской эксплуатаціей и переплачиваютъ на всемъ такую неслыханную лихву, что весь ихъ грѣшный заработокъ сполна идетъ въ карманы ихъ хозяевъ-антрепренеровъ, и онѣ не только не успѣваютъ скопить какую нибудь копѣйку про черный день, но, обыкновенно, всегда бываютъ кругомъ въ неоплатномъ долгу у тѣхъ-же хозяевъ. Стоитъ-ли, при такомъ отчаянномъ положеніи, думать о будущемъ, заботиться о своей судьбѣ, о лучшемъ ея исходѣ, когда исходъ этотъ одинъ и почти неминуемый—съ утратой молодости и красоты безпомощная нищета, трущобное маянье, больничная койка и ранняя смерть! Остается на все махнуть рукою и, очертя голову, плыть по теченію омута, охватившаго своей нечистой волной… Такова жизнь и такова судьба большинства обитательницъ публичныхъ домовъ!
Немногимъ краше и жизнь, такъ называемыхъ, «одиночекъ», если говорить вообще. Въ частности-же, эта группа разбивается на множество разновидностей, изъ которыхъ есть такія, что успѣваютъ, по крайней мѣрѣ, въ матеріальномъ отношеніи недаромъ продать свою красоту, молодость, честь, святое призваніе женщины, и иногда устраиваются очень запасливо на широкую ногу независимыхъ барынь. Но это—исключенія; господствующій типъ—вѣчно скитающаяяся, пока ноги носятъ, «разлетайка», говоря терминомъ Достоевскаго, по петербургскимъ улицамъ, трактирамъ, танцъ-классамъ, клубамъ, увеселительнымъ садамъ и проч. Типъ, въ большинствѣ, «убогій» и до того примелькавшійся своей вездѣсущностью, что наблюдательный петербуржецъ съ одного взгляда безошибочно отличаетъ его въ толпѣ женщинъ иныхъ категорій. Не смотря однако на это неутомимое скитальчество въ поискѣ покупателей, представительницы этого типа, въ большинствѣ, перебиваются съ хлѣба на воду, отчасти по мизерности гонорара, а также по безпечности и безпорядочности, отличающимъ почти всякую профессіональную «кокотку», какъ ихъ называютъ; отчасти-же потому, что и онѣ не избѣгаютъ алчной эксплуатаціи цѣлой орды омерзительныхъ паразитовъ, которые косвенно кормятся отъ проституціи. Это, прежде всего, хозяева и хозяйки «тайныхъ притоновъ» (по вѣдомости 1877 г. ихъ указано всего 12; но, безъ сомнѣнія, они существуютъ, внѣ вѣдома полиціи, въ неизмѣримо большемъ числѣ подъ разными
нет никакой жизненной цели, хотя бы даже — простой наживы для обеспечения себя под старость, потому что они опутаны такой до невероятия грабительской эксплуатацией и переплачивают на всём такую неслыханную лихву, что весь их грешный заработок сполна идет в карманы их хозяев-антрепренеров, и они не только не успевают скопить какую-нибудь копейку про черный день, но, обыкновенно, всегда бывают кругом в неоплатном долгу у тех же хозяев. Сто́ит ли, при таком отчаянном положении, думать о будущем, заботиться о своей судьбе, о лучшем её исходе, когда исход этот один и почти неминуемый — с утратой молодости и красоты беспомощная нищета, трущобное маянье, больничная койка и ранняя смерть! Остается на всё махнуть рукою и, очертя голову, плыть по течению омута, охватившего своей нечистой волной… Такова жизнь и такова судьба большинства обитательниц публичных домов!
Немногим краше и жизнь, так называемых, «одиночек», если говорить вообще. В частности же, эта группа разбивается на множество разновидностей, из которых есть такие, что успевают, по крайней мере, в материальном отношении не даром продать свою красоту, молодость, честь, святое призвание женщины, и иногда устраиваются очень запасливо на широкую ногу независимых барынь. Но это — исключения; господствующий тип — вечно скитающаяся, пока ноги носят, «разлетайка», говоря термином Достоевского, по петербургским улицам, трактирам, танц-классам, клубам, увеселительным садам и проч. Тип, в большинстве, «убогий» и до того примелькавшийся своей вездесущностью, что наблюдательный петербуржец с одного взгляда безошибочно отличает его в толпе женщин иных категорий. Несмотря однако на это неутомимое скитальчество в поиске покупателей, представительницы этого типа, в большинстве, перебиваются с хлеба на воду, отчасти по мизерности гонорара, а также по беспечности и беспорядочности, отличающим почти всякую профессиональную «кокотку», как их называют; отчасти же потому, что и они не избегают алчной эксплуатации целой орды омерзительных паразитов, которые косвенно кормятся от проституции. Это, прежде всего, хозяева и хозяйки «тайных притонов» (по ведомости 1877 г. их указано всего 12; но, без сомнения, они существуют, вне ведома полиции, в неизмеримо большем числе под разными
