На судѣ обнаружилось, между прочимъ, что этотъ заводчикъ уже не впервые поправляется и извлекаетъ доходъ изъ пожара. За годъ передъ тѣмъ онъ содержалъ портерную, которая сгорѣла не вѣсть отчего и ея хозяинъ получилъ страховой преміи около двухъ тысячъ. Нѣсколько раньше такимъ-же родомъ у него сгорѣла табачная лавочка и—тоже съ прибылью. Весьма похоже было на то, что самый кожевенный заводъ—очень плохо и мало производившій—основанъ былъ на такомъ-же разсчетѣ: пойдетъ—хорошо, а нѣтъ—«красный пѣтушекъ» выручитъ!
Это уже систематикъ, поджигатель, такъ сказать, по призванію и по ремеслу, и—конечно, не единственный въ своемъ родѣ. Нѣсколько позднѣе въ Петербургѣ была обнаружена и привлечена къ суду цѣлая шайка лиходѣевъ, которая пыталась вести поджоги систематически на началахъ правильно организованнаго промысла. Обыкновенно одно изъ принадлежавшихъ къ шайкѣ лицъ нанимало въ какомъ-либо домѣ квартиру, обставляло ее мебелью и страховало въ нѣсколько разъ дороже дѣйствительной стоимости обстановки. Въ тоже время рядомъ съ нимъ помѣщался другой квартирантъ, не страховавшій своего имущества, который и совершалъ поджоги съ такимъ разсчетомъ, чтобы огонь переходилъ на сосѣднее застрахованное помѣщеніе. Такіе поджоги шайка практиковала въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ въ Петербургѣ, и полиція съ большимъ трудомъ выслѣдила ея преступныя дѣйствія. Шайка состояла изъ многихъ лицъ, въ томъ числѣ нѣсколькихъ женщинъ,—людей, съ виду, приличныхъ, культурныхъ.
Поджогъ съ корыстной цѣлью—такое казалось-бы, грубое, презрѣнное и «черное» дѣло, на которое могутъ идти только жалкіе, ничтожные, грошевые люди. Однако-жь, въ лѣтописи петербургской уголовщины за обозрѣваемый періодъ грандіознымъ и монструознымъ пятномъ стоитъ знаменитый поджогъ «фейгинской» мельницы, въ чемъ обвинялся и былъ обвиненъ именитый, отличенный всякими почестями комерціи совѣтникъ, милліонеръ, «сорокъ лѣтъ жившій подъ однимъ нумеромъ», старикъ убѣленный сѣдинами, родоначальникъ безчисленнаго множества дѣтей, внуковъ и правнуковъ… Безъ сомнѣнія, эта типическая фигура и ея глубоко-поучительный процессъ хорошо еще всѣмъ памятны, чтобы была надобность возстановлять ихъ здѣсь.
На суде обнаружилось, между прочим, что этот заводчик уже не впервые поправляется и извлекает доход из пожара. За год перед тем он содержал портерную, которая сгорела невесть отчего и её хозяин получил страховой премии около двух тысяч. Несколько раньше таким же родом у него сгорела табачная лавочка и — тоже с прибылью. Весьма похоже было на то, что самый кожевенный завод — очень плохо и мало производивший — основан был на таком же расчете: пойдет — хорошо, а нет — «красный петушок» выручит!
Это уже систематик, поджигатель, так сказать, по призванию и по ремеслу, и — конечно, не единственный в своем роде. Несколько позднее в Петербурге была обнаружена и привлечена к суду целая шайка лиходеев, которая пыталась вести поджоги систематически на началах правильно организованного промысла. Обыкновенно одно из принадлежавших к шайке лиц нанимало в каком-либо доме квартиру, обставляло её мебелью и страховало в несколько раз дороже действительной стоимости обстановки. В тоже время рядом с ним помещался другой квартирант, не страховавший своего имущества, который и совершал поджоги с таким расчетом, чтобы огонь переходил на соседнее застрахованное помещение. Такие поджоги шайка практиковала в продолжение нескольких лет в Петербурге, и полиция с большим трудом выследила её преступные действия. Шайка состояла из многих лиц, в том числе нескольких женщин, — людей, с виду, приличных, культурных.
Поджог с корыстной целью — такое казалось бы, грубое, презренное и «черное» дело, на которое могут идти только жалкие, ничтожные, грошовые люди. Однако ж, в летописи петербургской уголовщины за обозреваемый период грандиозным и монструозным пятном стоит знаменитый поджог «фейгинской» мельницы, в чём обвинялся и был обвинен именитый, отличенный всякими почестями коммерции советник, миллионер, «сорок лет живший под одним нумером», старик убеленный сединами, родоначальник бесчисленного множества детей, внуков и правнуков… Без сомнения, эта типическая фигура и её глубоко поучительный процесс хорошо еще всем памятны, чтобы была надобность восстановлять их здесь.
