у Эсхила. Прометей виноватъ только въ одномъ — въ безконечной любви къ людямъ (φιλάνθρωπος τρόπος). Онъ лишенъ, по Эсхилу, качествъ и силъ бога, у него нѣтъ никакой внѣшней мощи; но онъ геніально прозорливъ и изобрѣтателенъ; онъ поднялъ пригнетенное къ землѣ тупое и безпомощное животное и сдѣлалъ его человѣкомъ, вдохнулъ въ него сознаніе и разумъ, открылъ ему всѣ тайны техники, науки и искусства. Иначе говоря, Прометей и есть геній человѣка, его культурная сила и творчество, онъ — олицетвореніе трудящагося, разумнаго, энергичнаго, изобрѣтательнаго человѣчества. Вотъ это пробужденіе человѣка, гордый подъемъ его духа, и есть вина въ глазахъ боговъ; они гонятъ и мучатъ Прометея, они ввергаютъ его въ адъ только за освобожденіе ума, за «познаніе добра и зла», и поступаютъ они такъ только изъ зависти и въ силу грубаго произвола, въ силу внѣшняго перевѣса, который имъ данъ. Въ столкновеніи человѣчества съ божествомъ моральная правда на сторонѣ перваго, и протесту несправедливо страдающаго человѣка дано рѣзкое и сильное выраженіе. Изъ новѣйшихъ произведеній мы невольно больше всего вспоминаемъ по этому поводу байроновскаго Каина. Въ Прометеѣ горитъ независимый гордый духъ яснаго сознанія, онъ не смирится передъ внѣшней силой, онъ еще рѣзче подниметъ голосъ противъ произвола и неправды: онъ носитъ въ себѣ самомъ законъ справедливости и въ торжествующихъ богахъ не хочетъ признать господъ и разумныхъ міроправителей. Прометей «ненавидитъ всѣхъ боговъ за то, что, блаженствуя наверху, они несправедливо мучатъ его»; боги — «зазнавшіеся новички, только что сѣвшіе у власти и жаждущіе безпечальнаго существованія въ своихъ чертогахъ».
Развязка глубоко трагична для человѣческаго генія, но опять въ ней — осужденіе боговъ. Зевсъ боится неизвѣстной таинственной участи; онъ посылаетъ Гермеса вывѣдать у Прометея будущее, узнать тайну о грядущемъ мстителѣ, который его, Зевса, низвергнетъ. Но Прометей ничего не скажетъ, несмотря на угрозы еще горшими муками; пусть будетъ онъ брошенъ въ тьму кромѣшную, пусть сердце его будетъ клевать чудовищный хищникъ; съ гордымъ вызовомъ небеснымъ деспотамъ онъ гибнетъ, погружается въ бездну отъ удара молніи вмѣстѣ со скалой.
Въ драмѣ Эсхила есть извѣстная гордыня протеста ума противъ унаслѣдованныхъ началъ религіи. Поэтъ-философъ не отрицаетъ боговъ, личныхъ могучихъ силъ, дѣйствующихъ во вселенной; но въ его глазахъ моральная жизнь человѣка, его интеллектъ и воля не подчинены этимъ силамъ; человѣческая справедливость велика сама по себѣ, безъ одобренія свыше и даже она можетъ возставать противъ міропорядка, правдѣ враждебнаго.
Иного характера религіозныя воззрѣнія Пиндара. Онъ консерваторъ и оптимистъ, онъ ищетъ примиренія съ божественными силами. Есть на свѣтѣ «высшій правящій законъ, царь смертныхъ и безсмертныхъ»16. Никакое нарушеніе его, никакая дерзость человѣка не остаются безъ возмездія. Природа неодинаково раздѣлила между людьми свои дары; но истиннаго добра и славы человѣкъ можетъ достигнуть лишь при помощи боговъ. Высшій предѣлъ человѣческаго счастья — слава и богатство, добытыя честностью и храбростью, вмѣстѣ съ познаніемъ того, что предстоитъ на томъ свѣтѣ. Воззрѣнія Пиндара на жизнь загробную весьма характерны для эпохи. Пиндаръ былъ посвященъ въ элевсинскія мистеріи и воспринялъ здѣсь ученіе такъ наз. орфиковъ о переселеніи душъ. Блаженъ тотъ, кто видѣлъ священныя дѣйства, ибо ему вѣдомы начало и конецъ жизни. Тѣло подчиняется смерти, но душа, будучи божественнаго происхожденія, остается жить вѣчно. Нечестивцы несутъ кару уже на землѣ, но имъ предстоитъ еще страшный судъ въ преисподней, а за нимъ жестокія муки и казни. Души благородныхъ и благочестивыхъ людей будутъ жить на томъ свѣтѣ подъ вѣчнымъ сіяніемъ солнца, свободные отъ земной работы, отъ страданій и слезъ. А тѣхъ, кто три раза совершилъ странствованіе души на этомъ и на томъ свѣтѣ, и кто сумѣлъ уберечься отъ всякой неправды, боги примутъ въ свою среду; Зевсъ унесетъ ихъ на островъ блаженныхъ, окуриваемый ладаномъ жертвъ, освѣжаемый морскимъ вѣтромъ, гдѣ среди цвѣтущихъ луговъ и райскихъ деревьевъ они будутъ отдаваться невиннымъ играмъ и музыкѣ.
Вожди радикальной демократіи. Подавленная ростомъ демократій въ Пелопоннесѣ, Спарта не могла помѣшать усиленію аѳинской державы и гибели автономіи греческихъ общинъ, подчинившихся Аѳинамъ. По мѣрѣ того, какъ росли успѣхи Аѳинъ на морѣ, усиливалась радикальная партія, въ свое время организованная Ѳемистокломъ. Въ концѣ 60‑хъ годовъ ея вождемъ былъ Эфіальтъ; рядомъ съ нимъ впервые выдвинулся Периклъ, сынъ Ксанѳиппа и Агаристы, племянницы Клисѳена, главный наслѣдникъ политики Алкмеонидовъ. Объ Эфіальтѣ, рано сошедшемъ съ политической сцены, сохранилось мало свѣдѣній. Консерваторы ненавидѣли его: въ комедіи, враждебной демократіи, говорилось, что подъ вліяніемъ рѣчей Эфіальта народъ сорвалъ узду, какъ бѣшеный конь, а по Платону, Эфіальтъ «опоилъ демосъ неумѣренной свободой». Видимо, Эфіальтъ былъ очень горячимъ и рѣзкимъ демагогомъ. При всемъ раздраженіи противъ него консерваторы должны были признать его неподкупность и политическую честность17.
Для характеристики Перикла у насъ матеріалъ весьма обильный. Прежде всего важно сужденіе Ѳукидида, который засталъ Перикла въ
