Черты Платоновской религіи и научнаго богословія. Идеальное общество Платона не только питомникъ, не только школа, а также церковь, теократическая община спасающихся истинной вѣрою и истиннымъ знаніемъ. Прежде чѣмъ говорить о гигіенѣ, гимнастикѣ, наукахъ и пр., Платонъ заводитъ рѣчь о религіозномъ воспитаніи, о соблюденіи чистоты вѣры, о строгомъ направленіи религіознаго воображенія. И сразу строитель общества будущаго оказывается жесточайшимъ пуританиномъ. Вторая книга Политіи заключаетъ въ себѣ настоящій индексъ, какъ будто бы составленный для большого цензурнаго вѣдомства, а также для справокъ инквизиторамъ. Тутъ летитъ на костеръ чуть ли не вся поэтическая литература грековъ, начиная съ Гомера и кончая великими трагиками V вѣка; гибель и анаѳема всѣмъ сказочникамъ, сочинителямъ эпическихъ пѣсенъ, драматургамъ, истребленіе всей миѳологіи, всего антропоморфическаго, всякаго рода очеловѣченія боговъ, олицетворенія силъ природы; но также прочь эротическую лирику, прочь изображеніе человѣческихъ страстей, которымъ такъ любила заниматься «подражательная» поэзія, долой вся литература, которая волнуетъ людей раздраженіемъ въ нихъ симпатическихъ чувства, воспаленіемъ ихъ аффективной жизни. Въ идеальномъ обществѣ допускаются только гимны богамъ и восхваленія великихъ людей, а чувственная муза изгоняется навсегда.
Соотвѣтствующія страницы Платона особенно тяжело читать: здѣсь наглядно видишь, какая буря прошлась по чудесному саду греческой культуры, какъ пусто и жутко стало, если одинъ изъ талантливѣйшихъ поэтовъ Греціи самъ, въ непонятномъ ослѣпленіи, бросился доламывать немногія цвѣтущія растенія, пощаженныя временемъ и пережившія упадокъ вкуса. Колоссальное ауто-да-фе должно расчистить почву для религіознаго воспитанія новаго общества. Въ чемъ же состоитъ правильная вѣра, чистое богопочитаніе и возвышающій человѣка культъ?
Въ опредѣленіи обязательныхъ религіозныхъ нормъ Платонъ рѣзко заявляетъ свое аристократическое высокомѣріе. Его интимныя воззрѣнія можно назвать деизмомъ. Для себя и для людей своего круга онъ признаетъ единаго Бога, всеблагого и всевѣдущаго, строителя вышняго міра, служащаго образцомъ міру земному, признаетъ Провидѣніе, направляющее міръ въ цѣломъ, но не входящее въ частности, среди которыхъ господствуетъ случай и капризъ мелочныхъ влеченій. Онъ раціоналистически разбирается въ догматахъ и не апеллируетъ для утвержденія ихъ къ вѣрѣ отцовъ, къ религіозной традиціи. Совсѣмъ другое дѣло, когда дѣло идетъ объ установленіи публичнаго культа и обязательныхъ для народа вѣрованій. Платонъ считаетъ необходимымъ организовать государственную церковь, притомъ очень строгую и не допускающую отклоненій; нужно соединить традиціонные элементы съ полезными новыми ученіями для того, чтобы держать массу народа въ порядкѣ и повиновеніи. Онъ предлагаетъ обратиться къ авторитету Дельфійскаго оракула, расположеннаго въ пупѣ земли, и просить его объ установленіи культа для членовъ идеальной общины. Старое многобожіе полезно удержать. Въ почитаніи высшихъ существъ надо будетъ различать три категоріи, изстари признанныя: боговъ, духовъ и святыхъ (θεοὶ, δαίμονες, ἥρωες)21. Чрезвычайно важно вселить въ головы правильное представленіе о загробной жизни, странствованіи душъ, страшномъ судѣ и возмездіи за добрыя дѣла и грѣхи. Политія заканчивается разсказомъ о путешествіи въ потустороннемъ мірѣ нѣкоего армянина Эра, уроженца Памфиліи, видѣвшаго тайны загробнаго міра: на его глазахъ происходило переселеніе душъ и вступленіе ихъ въ новыя тѣла; совершался божественный судъ, въ силу котораго души праведныхъ возносились на небеса, а, души нечестивцевъ спускались въ преисподнюю; огненные дьяволы мучили и истязали самыхъ преступныхъ злодѣевъ. Разсказъ производитъ впечатлѣніе аллегорической проповѣди, сочиненной Платономъ на основѣ какой-то восточной мистической новеллы; цѣль его въ томъ, чтобы дать ученикамъ образчикъ въ руководство при постановкѣ религіознаго воспитанія.
Большой интересъ представляетъ также организація высшаго преподаванія въ Политіи. Кругъ научныхъ дисциплинъ, допущенныхъ въ церковную общину, весьма тѣсно ограниченъ. Физическія науки отсутствуютъ, если не считать астрономіи, которая у платониковъ имѣетъ важное богословское назначеніе; ея факты и выводы должны служить доказательствомъ бытія Божія. Нѣтъ и того, что мы называемъ науками общественными. Платоновскіе философы не интересуются ни отечествовѣдѣніемъ, ни міровѣдѣніемъ; прошлое человѣческой культуры, хотя Платонъ и объявляетъ его весьма длительнымъ, не заслуживаетъ обстоятельнаго изученія. Двѣ науки господствуютъ въ обязательномъ курсѣ, и обѣ онѣ поставлены очень высоко: математика и діалектика. Можно допустить, что изученіе математики дѣйствительно было очень серьезно въ Платоновской Академіи; но также несомнѣнно, что среди нея была развита символическая игра чиселъ, математическая мистика. При сравненіи политическихъ формъ мы неожиданно узнаемъ, что положеніе царя въ 729 разъ лучше положенія тиранна; по какому капризу мысли оказался тутъ кубъ девяти, очень трудно понять.
Что касается діалектики, Платонъ поетъ ей гимны: она вѣнчаетъ другія науки, она единственное средство для полнаго познанія міра идей. Ни въ чемъ такъ сильно не обнаруживается происхожденіе Пла-
