рода осталась зависть и недоброжелательство къ основателю морской державы Аѳинъ, хотя Периклъ въ сущности продолжалъ его политику.
Геродотъ не былъ, впрочемъ, безусловнымъ и слѣпымъ поклонникомъ аѳинской политической системы. Онъ явно не одобрялъ стремленія Аѳинъ къ насильственному объединенію Греціи, и вся эта борьба за власть между главными общинами Греціи была ему непривлекательна. Вотъ замѣчаніе его по поводу землетрясенія на о. Делосѣ, происшедшаго въ 490 году во время нападенія Датиса на Эвбею и Аттику: «по словамъ делійцевъ, это землетрясеніе было первое на ихъ островѣ и послѣднее, вплоть до моего времени. И, конечно, это было знаменіе, которымъ Богъ хотѣлъ возвѣстить людямъ грядущія бѣдствія; вѣдь при Даріи, сынѣ Гистаспа, его сынѣ Ксерксѣ и его внукѣ Артаксерксѣ, въ эпоху этихъ трехъ поколѣній на Элладу обрушилось больше бѣды, чѣмъ въ теченіе 20 поколѣній, предшествовавшихъ Дарію, и притомъ бѣды, созданной какъ персами, такъ и тѣми главными державами, которыя воевали между собой изъ-за власти (κορυφαίων περὶ τῆς ὰρχῆς πολεμεοντων)»14.
Помимо этого несочувствія принудительному объединенію, въ воззрѣніяхъ Геродота можно отмѣтить еще одну симпатичную черту. При всемъ своемъ увлеченіи дѣяніями грековъ и ихъ характеромъ онъ далекъ отъ націонализма. Нигдѣ у Геродота нѣтъ ничего похожаго на слѣпыя, догматически звучащія утвержденія слѣдующаго вѣка о превосходствѣ греческой культуры надъ варварами. Плутархи не даромъ зоветъ его у φιλοβάρβαρος, варварофиломъ. Побывавши въ Египтѣ, Финикіи, Палестинѣ, Аравіи, Вавилонѣ, у Чернаго моря, Геродотъ замѣтилъ, насколько, болѣе старинна культура многихъ странъ сравнительно съ Греціей. Онъ безъ колебанія указываетъ на техническія и научныя заимствованія, сдѣланныя греками у египтянъ и вавилонянъ, больше того, онъ склоненъ думать, что Египетъ со своей вѣковой мудростью составляетъ источникъ вѣрованій и сказаній, распространившихся въ Греціи. Геродотъ не устаетъ разсказывать объ этой странѣ чудесъ; онъ побывалъ во всѣхъ замѣчательныхъ мѣстностяхъ Египта, въ городахъ Дельты, въ Мемфисѣ, въ оазѣ Файюмѣ, ѣздилъ вверхъ по Нилу; не зная языка, онъ старался при посредствѣ переводчиковъ и туземныхъ греческихъ колонистовъ получить объясненіе выдающихся памятниковъ, узнать о праздникахъ, обрядахъ и обычаяхъ, понять технику обработки страны и т. п. Въ особенности его интересовали взгляды и толкованія египетскихъ священниковъ, которыхъ онъ считалъ хранителями многихъ тайнъ, еще не раскрывшихся грекамъ.
Іонійское возстаніе. По Геродоту возстаніе малоазійскихъ грековъ составляло собственно результатъ междоусобій колоніальныхъ общинъ, вѣчно ссорившихся другъ съ другомъ. На островѣ Наксосѣ народъ изгналъ состоятельныхъ людей, и они нашли себѣ пріютъ у тиранна милетскаго Аристагора, ставленника персовъ и родственника Гистіея, который жилъ при дворѣ въ Сузѣ. Аристагоръ возымѣлъ планъ завоевать богатый островъ при помощи персовъ. Онъ отправился въ Сарды къ сатрапу малоазійской провинціи Артаферну, брату царя Дарія; самъ царь одобрилъ предпріятіе, въ которомъ Аристагору, впрочемъ, пришлось играть подчиненную роль. Большой персидскій флотъ въ 200 кораблей двинулся къ Наксосу, но потерпѣлъ здѣсь полную неудачу. Аристагоръ испугался за послѣдствія своего несчастливаго совѣта и рѣшилъ искать спасенія въ возстаніи противъ персовъ.
Средство къ объединенію іонійцевъ онъ нашелъ въ политической революціи. Аристагоръ сложилъ съ себя власть и объявилъ Милетъ демократической республикой (ίσονομίη)15; точно такъ же и другимъ городамъ онъ помогъ скинуть тиранновъ, которые всѣ были вассалами персовъ. Та легкость, съ которой тираннъ обратился въ демагога, показываетъ, что онъ въ сущности демагогомъ былъ съ самаго начала. Іонійскія демократія представляли собой еще очень слабыя, несамостоятельныя организаціи; народъ шелъ пассивно за своими вождями. Такой, вѣроятно, надо себѣ вообразить и аѳинскую республику временъ Писистратидовъ. Іонійцы рѣшили отложиться отъ персовъ и обратились за поддержкой къ метрополіи. Спарта, первенствующая община тогдашней Греціи, отказала; аѳиняне прислали на помощь своимъ единоплеменникамъ 20 кораблей; по всей вѣроятности, это было дѣломъ партіи параліевъ, враждебной политикѣ Клисѳена. «Эти корабли были началомъ всѣхъ золъ для грековъ, какъ и для варваровъ», говоритъ Геродотъ16, не сочувствующій возстанію іонійцевъ, потому что отъ него, какъ ему кажется, пошли безконечныя войны, раздирающія Грецію вплоть до его времени.
Вмѣстѣ съ аѳинянами іонійцы успѣли проникнуть до Сардъ и сожгли этотъ городъ. Персы, впрочемъ, быстро оттѣснили нападеніе; аѳиняне вернулись домой и не принимали участія въ дальнѣйшемъ ходѣ возстанія, къ которому примкнула Византія, Кипръ и карійцы. Съ перемѣннымъ успѣхомъ война тянулась нѣсколько лѣтъ. Наконецъ, персы собрали большія сухопутныя и морскія силы и напали на центръ движенія, Милетъ. Въ виду крайней опасности іонійцы вернулись къ проекту Ѳалеса образовать большую федерацію и отправили делегатовъ (προβούλους) на конгрессъ въ Паніоніонъ. Общимъ совѣтомъ рѣшено было выписать военные корабли отъ всѣхъ общинъ; но въ стратегическомъ отношеніи не было никакого единства дѣйствій. Нѣкто Діонисій, командиръ маленькой эскадры фокейцевъ, попробовалъ
