поля; выстрѣлы долетали все чаще и чаще и, незамѣтно поднимаясь на отлогую могилу, черезъ которую вилась вдаль дорога, Маруся завидѣла какіе-то палатки и шатры, надъ которыми вились клубы чернаго дыма и вырывались время отъ время огненные языки краснаго пламени. Иногда, по звонкому утреннему воздуху, слабо доносились людскіе крики и стоны, чуть явственное жалобное мычанье домашнихъ животныхъ, и дѣтскій плачъ, и смѣшанный крикъ домашнихъ птицъ, и трескъ падающихъ развалинъ жилищъ.
Поднявшись на самую вершину могилы, Маруся, какъ на ладони, увидѣла вдали мѣсто самой битвы. Она увидѣла пылающую деревню, двѣ дѣтскія фигурки, бѣжавшія, схватившись руками, въ испугѣ и ужасѣ, сами не зная куда, различила нѣсколько неподвижно распростертыхъ по степи женскихъ фигуръ; на ея глазахъ падали люди со стономъ, мчались испуганные лошади безъ сѣдоковъ, рѣдѣли свирѣпые отряды, устилалась земля трупами и ранеными, трава, смачиваясь теплой кровью темнѣла. Небо принимало какой-то зловѣщій богровый оттѣнокъ. Пороховой дымъ ходилъ волнами.
А прямо передъ нею зеленѣлъ и благоухалъ хуторокъ пана Кныша и возъ тихо къ нему подвигался все ближе да ближе. Въ чащахъ густаго сада уже обозначились разнородныя деревья и кустарники съ своими узорчатыми листьями и цвѣтами; въ открытыя ворота она распознала темножелтыхъ, пестрыхъ куръ, расхаживающихъ по широкому двору, заросшему мягкой бархатистою муравою и преисполненному всевозможныхъ хозяйственныхъ орудій и снарядовъ; у воротъ сидѣла громадная, косматая черная собака; она уже завидѣла подъѣзжающій возъ и ждала его хладнокровно и бдительно, какъ особа, вдоволь уже повидавшая въ жизни и давно взявшая себѣ за правило не спѣшить съ выраженіями своихъ чувствъ.
поля; выстрелы долетали всё чаще и чаще и, незаметно поднимаясь на отлогую могилу, через которую вилась вдаль дорога, Маруся завидела какие-то палатки и шатры, над которыми вились клубы черного дыма и вырывались время от время огненные языки красного пламени. Иногда, по звонкому утреннему воздуху, слабо доносились людские крики и стоны, чуть явственное жалобное мычанье домашних животных, и детский плач, и смешанный крик домашних птиц, и треск падающих развалин жилищ.
Поднявшись на самую вершину могилы, Маруся, как на ладони, увидела вдали место самой битвы. Она увидела пылающую деревню, две детские фигурки, бежавшие, схватившись руками, в испуге и ужасе, сами не зная куда, различила несколько неподвижно распростертых по степи женских фигур; на её глазах падали люди со стоном, мчались испуганные лошади без седоков, редели свирепые отряды, устилалась земля трупами и ранеными, трава, смачиваясь теплой кровью темнела. Небо принимало какой-то зловещий богровый оттенок. Пороховой дым ходил волнами.
А прямо перед нею зеленел и благоухал хуторок пана Кныша и воз тихо к нему подвигался всё ближе да ближе. В чащах густого сада уже обозначились разнородные деревья и кустарники с своими узорчатыми листьями и цветами; в открытые ворота она распознала тёмно-желтых, пестрых кур, расхаживающих по широкому двору, заросшему мягкой бархатистою муравою и преисполненному всевозможных хозяйственных орудий и снарядов; у ворот сидела громадная, косматая черная собака; она уже завидела подъезжающий воз и ждала его хладнокровно и бдительно, как особа, вдоволь уже повидавшая в жизни и давно взявшая себе за правило не спешить с выражениями своих чувств.
