воспоминаній въ новомъ случайномъ общеніи съ скандинавскимъ міромъ. Въ апрѣлѣ этого года ему пришлось помянуть (некрологомъ) своего стараго финляндскаго друга, поэта Рунеберга, а осенью онъ былъ командированъ, какъ депутатъ Академіи Наукъ, на торжество 400-лѣтняго юбилея Упсальскаго Университета, гдѣ на его долю — по его давнимъ связямъ съ Швеціей и превосходному знанію языка — выпала весьма видная и почетная роль. Къ 1878 г. относится выходъ въ свѣтъ результатовъ его непрерывныхъ трудовъ надъ бумагами Екатерины II, именно изданія писемъ Императрицы къ Гримму (1774—1796 гг.) въ XXIII томѣ Сборника Имп. Русскаго Историческаго Общества, и между прочимъ статья „Заботы Екатерины II о народномъ образованіи“.
Рядомъ съ этимъ въ эти 1878 и 1879 гг. идутъ усиленная работа и печатаніе монументальной біографіи Державина, составившей VIII томъ „Сочиненій“ и вышедшей въ 1880 г. также и въ особомъ изданіи „Жизнь Державина по его сочиненіямъ, письмамъ и по историческимъ документамъ“. По приговору современной намъ критики (С. А. Венгеровъ), почти законченное этимъ томомъ (въ 1883 г. вышелъ послѣдній ІХ-ый, дополнительный томъ съ примѣчаніями, приложеніями, портретами и указателями) „изданіе Державина создало особый „гротовскій“ типъ изданій классиковъ, отличающійся не только тщательнымъ установленіемъ текста, но и богатствомъ историко-литературнаго комментарія. Примѣчанія къ Державину и по объему, и по обилію свѣдѣній являются полнымъ обзоромъ умственной и политической жизни эпохи и детальнѣйшею разработкою множества литературныхъ вопросовъ“. Эти основныя занятія Г. переплетались съ другими, не менѣе его привлекавшими. Объ этой плодовитости его ученой дѣятельности краснорѣчиво свидѣтельствуетъ перечень его работъ и изданій за эти годы. Еще въ 1876 г. онъ выпустилъ во 2-мъ, дополненномъ изданіи свои „Филологическія Разысканія“ въ 2-хъ томахъ, а въ послѣдующіе годы продолжалъ въ отдѣльныхъ статьяхъ разрабатывать вопросы русской грамматики, фонетики и словаря. На текущія событія литературной жизни Г. былъ всегда чрезвычайно отзывчивъ, и, напр., за 1860-е и 1870-е гг. онъ отзывался своими воспоминаніями и характеристиками на наиболѣе важныя ученыя и литературный утраты русскаго общества (напр., о Востоковѣ, Блудовѣ, Плетневѣ, Пекарскомъ, Далѣ, графѣ Корфѣ, Самаринѣ, князѣ Вяземскомъ и другихъ). Въ подготовлявшемся за эти 70-ые годы дѣлѣ сооруженія памятника великому Пушкину въ Москвѣ онъ, какъ уже было сказано выше, принималъ самое живое и дѣятельное участіе (какъ членъ Комитета), а въ состоявшемся литературномъ торжествѣ открытія памятника поэту 6 іюня 1880 г. ему пришлось сыграть одну изъ главныхъ ролей — какъ въ офиціальной церемоніи, такъ и въ литературномъ чествованіи памяти поэта (рѣчью „Личность Пушкина“), а затѣмъ въ слѣдующемъ году — въ учрежденіи Пушкинской преміи при Академіи Наукъ. По поводу этого Московская торжества онъ былъ избранъ почетнымъ членомъ Московскаго Уни-
