ных стран, уничтоживших инквизицию, сурово карало всякое проявление ведовства и колдовства, считая их исключительным видом преступления (crimen exceptum) и применяя к колдунам методы инквизиционного судопроизводства.
Возражения некоторых юристов о невозможности для светского суда руководиться в своей практике „невидимыми преступлениями“, каковыми являются ночные полеты ведьм, оспаривались церковью на том основании, что уже давно доказана специфичность (singularitas) ведовских преступлений, требующих совершенно иного к себе подхода. И известный богословский писатель XVI века Варфоломей де Спина, говоря о том, что мужья летающих ведьм не только не подтверждают этих полетов, но утверждают, что их жены мирно спят рядом в ночи своих мнимых полетов, замечает, что „тут-то и проявляется дьявольщина, обманывающая мужа, рядом с которым лежит „подобие тела“, принявшего образ жены обманутого мужа“. Правда, старания инквизиторов увидеть воочию летающих ведьм ни к чему не приводили, хотя „известно“ было, что полеты обычно происходили в ночь на пятницу и немало ревнителей чистоты религии караулили в эти ночи с целью поймать женщину на месте преступления, — но что же это доказывает? — спрашивает де Спина и тут же отвечает: „Разумеется — лишь необыкновенную силу дьявола“. И светское законодательство покорно вписало в свои параграфы смертную казнь для колдовства и ведовства, являющихся „исключительным“ преступлением и имеющих „специфический“ характер. К этому виду преступления применяются инквизиционные методы, хотя сама инквизиция больше уже не существует во многих государствах, которые свято хранили ее память в своем законодательном кодексе. И великий юрист Иодокус Дамгудер, сын народа, возмущавшийся испанской инквизицией и боровшийся против католицизма, отдает силы своего таланта на то, чтобы доказать необходимость преследования ведовства со стороны светской власти и поет гимн „великой“ книге Инститориса и Шпренгера, стоящей на точке зрения компетенции светской власти в делах о ведовстве.
Разумеется, взгляд авторов „Молота ведьм“ о распространении гражданского суда на ведовские преступления встретил возражение со стороны тех стран, где сохранилась инквизиция и в новое время. Процессы эти были слишком лакомым куском для инквизиторов, чтобы можно было без борьбы от них отказаться, — и начались бесконечные споры со стороны инквизиторов Испании и Италии, доказывавших „неотъемлемое право“ инквизиции на преследование ведьм.
Споры окончились удовлетворившим всех компромиссом. И светский, и инквизиционный суд преследуют преступления ведовства, и никто из них не может претендовать на монополию в этой области.
Так, с XVI века на борьбу с ведовством одним и тем же судопроизводством выступала и церковь, и государство. Соперничество было велико, и количество жертв этого безумия было особенно ужасно в XVI и XVII веках, когда действовали заодно светский и духовный мечи.
Еще в 1781 г. была сожжена ведьма в Севилье — жертва была занесена в актив инквизиции, так как Испания в это время все еще знала инквизицию; но через год, в 1782 г., в Гларусе за такое же преступление была казнена девушка — на этот раз рукой светской власти, ибо Швейцария инквизиции не знала, и заслуга борьбы с дьяволом была отнесена на счет государства. Но в XVIII-м веке „великие“ подвиги соперничавших между собою за славу расправы с
