Единому, Вездѣсущему Творцу вселенной и напоминающій людямъ, что насталъ часъ совершенія вечерней молитвы, называемой намазомъ. Разостлавъ на землѣ небольшіе молитвенные коврики, а нѣкоторые свои же халаты, толпа разомъ замолкнувъ и повернувшись лицомъ къ Меккѣ, опустилась на колѣни. Лучи заходящаго солнца, красивыми тонами освѣщали эту своеобразную картину общей молитвы. Толпа въ нѣсколько сотъ человѣкъ какъ будто замерла. Полная тишина царствовала надъ площадью, нарушавшаяся лишь криками какой-то водяной птицы, доносившимися со стороны рѣки.
Вечеромъ базаръ принялъ совершенно иной видъ. Освѣщенные огнемъ висячихъ лампъ чай-ханэ выдѣлялись изъ ряда закрытыхъ темныхъ лавокъ, привѣтливо маня правовѣрныхъ отдохнуть послѣ дневныхъ трудовъ. Въ нихъ слышались звуки струнныхъ инструментовъ и своеобразно дикая мелодія, исполняемая туземными виртуозами, далеко разносилась по окрестностямъ. Монотонно выводя одинъ и тотъ же мотивъ, пристроились недалеко отъ входа музыканты. Грохотъ бубна рѣзко выдѣлялся среди визгливыхъ звуковъ туземныхъ скрипокъ. Однообразные переборы какихъ-то инструментовъ издававшихъ звуки плохо настроенныхъ гитаръ, смѣшивалась съ гортаннымъ рѣчитативомъ пѣвца.
Въ серединѣ чай-ханэ на большомъ коврѣ виднѣлись двое мальчиковъ 10—12 лѣтъ, одѣтыхъ въ женскіе костюмы—это бачи, безъ танцевъ которыхъ не бываетъ ни одного увеселенія. Одѣтые въ шелковые цвѣтные халаты съ вышитыми тибетейками
единому, вездесущему творцу вселенной и напоминающий людям, что настал час совершения вечерней молитвы, называемой намазом. Разостлав на земле небольшие молитвенные коврики, а некоторые свои же халаты, толпа, разом замолкнув и повернувшись лицом к Мекке, опустилась на колени. Лучи заходящего солнца красивыми тонами освещали эту своеобразную картину общей молитвы. Толпа в несколько сот человек как будто замерла. Полная тишина царствовала над площадью, нарушавшаяся лишь криками какой-то водяной птицы, доносившимися со стороны реки.
Вечером базар принял совершенно иной вид. Освещенные огнем висячих ламп чайханы выделялись из ряда закрытых темных лавок, приветливо маня правоверных отдохнуть после дневных трудов. В них слышались звуки струнных инструментов и своеобразно-дикая мелодия, исполняемая туземными виртуозами, далеко разносилась по окрестностям. Монотонно выводя один и тот же мотив, пристроились недалеко от входа музыканты. Грохот бубна резко выделялся среди визгливых звуков туземных скрипок. Однообразные переборы каких-то инструментов, издававших звуки плохо настроенных гитар, смешивалась с гортанным речитативом певца.
В середине чайханы на большом ковре виднелись двое мальчиков десяти-двенадцати лет, одетых в женские костюмы, — это бачи, без танцев которых не бывает ни одного увеселения. Одетые в шелковые цветные халаты с вышитыми тюбетейками
