Когда же увидишь, что умъ твой утомляется и не можетъ болѣе держаться внутри сердца въ умно-сердечной молитвѣ; тогда употребляй и второй кь тому способъ, именно позволь ему выдти внѣ и поимѣть просторъ въ божественныхъ и духовныхъ размышленіяхъ и созерцаніяхъ, какъ тѣхъ, кои преподаетъ Свящ. Писаніе, такъ и тѣхъ, къ которымъ подаетъ поводъ и которыя внушаетъ твореніе Божіе. Такія духовныя размышленія, будучи сродны уму, по своей тонкости и безвеществію, не причиняютъ ему одебелѣнія и не заковываютъ его во внѣшнемъ, а напротивъ, удовлетворивъ въ мѣру его жажду свободнаго движенія въ своей области, содержаніемъ своимъ располагаютъ его снова скорѣе возвратиться внутрь сердца, къ единенію съ Богомъ чрезъ погруженіе себя въ мысленную память о Немъ единомъ. Почему божественный Максимъ и говоритъ, что „одно дѣяніе не можетъ сдѣлать ума безстрастнымъ, если притомъ не будетъ онъ вдаваться въ разныя духовныя созерцанія.“ Берегись однакожъ въ твореніяхъ Божіихъ, въ предметахъ вещественныхъ и въ животныхъ, останавливаться на одной физической ихъ сторонѣ, пока ты еще страстенъ. Потому что въ такомъ случаѣ умъ, не будучи еще свободенъ отъ страстнаго смотрѣнія на чувственныя вещи, вмѣсто того, чтобъ переноситься отъ нихъ къ духовнымъ и невещественнымъ помышленіямъ, въ нихъ кроющимся, будетъ увлекаться одною внѣшнею ихъ красотой и показностію, и, усладясь ею, можетъ принять ложныя объ нихъ ученія и страстныя къ нимъ расположенія, по словамъ св. Максима, какъ это пострадали столькіе и столькіе философы естественники.
Или употреби третій способъ для доставленія отдохновенія и упокоенія уму твоему, именно, берись размышлять о таинствахъ жизни и страданій Господа, т.-е. о рожденіи Его въ вертепѣ, обрѣзаніи, поставленіи предъ
