ное имѣютъ давленіе на наши замыслы. Эти свидѣтели заставляютъ насъ не давать хода тому худу, которое возникаетъ въ сердцѣ: мы воздерживаемся отъ худа, — и поведеніе наше является исправнымъ. Не будь ихъ, поведеніе наше оказалось бы совсѣмъ въ иномъ видѣ. — Да оно и бываетъ нерѣдко таковымъ, коль скоро мы увѣрены, что чужой глазъ не увидитъ насъ. И бываетъ съ нѣкоторыми, что коль скоро внѣшняя ихъ обстановка измѣняется и они могутъ пожить свободнѣе, все, что прежде укрываемо было изъ боязни чужихъ глазъ, вырывается наружу, и прежде исправный человѣкъ является и пьяницей, и развратникомъ, и даже грабителемъ. Всѣ эти дурные позывы не теперь породились. Они были, но ходу не имѣли, а теперь получили свободу и проявились. Но если все это только внутри; то и весь человѣкъ былъ таковъ, — пьяница, развратникъ, грабитель, — несмотря на не таковую внѣшность. — Разсмотри-ка хорошенько, не принадлежишь ли и ты къ такому разряду. Если да, хоть въ нѣкоторой степени, то тебѣ не слѣдуетъ хвалиться и принимать похвалы. —
Заключу: если по примѣру всего сказаннаго теперь ты будешь почаще просматривать свою жизнь; то когда врагъ начнетъ трубить тебѣ въ уши: какъ ты хорошъ, — это трубленіе не найдетъ внутри тебя отголоска въ самочувствіи и самоодобреніи, а напротивъ будетъ отражаемо всякій разъ самыми смиренными и уничиженными о себѣ мыслями и чувствами.
