въ стяжаніи внутренней добродѣтели терпѣнія нельзя тебѣ вдругъ вожделѣвать напраслинъ, обидъ и всякихъ другихъ непріятностей, порываться на нихъ и радоваться имъ, хотя можешь терпѣливо переносить ихъ, когда встрѣчаются; потому что такое вожделѣніе и такая радость суть высшія степени терпѣнія, до вступленія на которыя тебѣ надлежитъ пройти низшія, кои суть: смиренное самоуничиженіе, считающее себя заслужившимъ всякія оскорбленія, — подавленіе позывовъ къ отмщенію, — возненавидѣніе всякой мысли объ отмщеніи, и подобныя.
Совѣтую тебѣ также, не берись вдругъ за всѣ добродѣтели, и даже за нѣсколько ихъ, но установись прежде въ одной, а потомъ переходи и къ другой. При такомъ образѣ дѣйствованія всякій добродѣтельный навыкъ удобнѣе и прочнѣе укоренится въ душѣ. Ибо когда станешь упражняться непрестанно преимущественно въ одной добродѣтели, то и память твоя все будетъ занята почти одною ею, и умъ твой, будучи чрезъ то прикованъ къ помышленію объ ней, скорѣе утончится въ изысканіи случаевъ и способовъ къ совершенію ея, и воля твоя охотнѣе прилѣпится къ ней съ большимъ расположеніемъ; а все это въ дѣлѣ стяжанія добродѣтельныхъ навыковъ суть сильныя споспѣшествованія, которыхъ тщетно будешь ты ожидать, если заразъ прострешься ко многимъ добродѣтелямъ.
Съ другой стороны, и самыя дѣянія одной и тойже добродѣтели, будучи одновидны и сходны между собой, по причинѣ сей одинаковости образа дѣйствованія, становятся все менѣе и менѣе претрудными и скорѣе препровождаютъ къ другой. Ибо обыкновенно одна добродѣтель вызываетъ другую, подобную ей, и помогаетъ ей тѣмъ самымъ, что установившись въ сердцѣ, предрасполагаетъ его и къ принятію своей подобницы, уготов-
