все долженъ ты видѣть. Твой сонъ долженъ выдать тебѣ, что дѣлаетъ твой другъ, когда бодрствуетъ.
Пусть будетъ твое состраданіе угадываніемъ: ты долженъ сперва узнать, хочетъ ли твой другъ состраданія. Быть можетъ, онъ любитъ въ тебѣ несокрушенный взоръ и взглядъ вѣчности.
Пусть будетъ состраданіе къ другу сокрыто подъ твердой корой, на ней долженъ ты стереть себѣ зубы. Тогда оно будетъ имѣть свою тонкость и сладость.
Являешься ли ты чистымъ воздухомъ, и одиночествомъ, и хлѣбомъ, и лекарствомъ для своего друга? Иной не можетъ избавиться отъ своихъ собственныхъ цѣпей и однако является избавителемъ для друга.
Не рабъ ли ты? Тогда ты не можешь быть другомъ. Не тиранъ ли ты? Тогда ты не можешь имѣть друзей.
Слишкомъ долго въ женщинѣ были скрыты рабъ и тиранъ. Поэтому женщина не способна еще къ дружбѣ: она знаетъ только любовь.
Въ любви женщины есть несправедливость и слѣпота ко всему, чего она не любитъ. Но и въ сознательной любви женщины есть всегда еще неожиданность, и молнія, и ночь рядомъ со свѣтомъ.
Еще не способна женщина къ дружбѣ: женщины все еще кошки и птицы. Или, въ лучшемъ случаѣ, коровы.
Еще не способна женщина къ дружбѣ. Но скажите мнѣ, вы, мужчины, кто же среди васъ способенъ къ дружбѣ?
О, мужчины, ваша бѣдность и ваша скупость души! Сколько даете вы другу, столько даю я даже своему врагу, и не становлюсь отъ того бѣднѣе.
Существуетъ товарищество: пусть будетъ и дружба!»
Такъ говорилъ Заратустра.
всё должен ты видеть. Твой сон должен выдать тебе, что делает твой друг, когда бодрствует.
Пусть будет твое сострадание угадыванием: ты должен сперва узнать, хочет ли твой друг сострадания. Быть может, он любит в тебе несокрушенный взор и взгляд вечности.
Пусть будет сострадание к другу сокрыто под твердой корой, на ней должен ты стереть себе зубы. Тогда оно будет иметь свою тонкость и сладость.
Являешься ли ты чистым воздухом, и одиночеством, и хлебом, и лекарством для своего друга? Иной не может избавиться от своих собственных цепей и однако является избавителем для друга.
Не раб ли ты? Тогда ты не можешь быть другом. Не тиран ли ты? Тогда ты не можешь иметь друзей.
Слишком долго в женщине были скрыты раб и тиран. Поэтому женщина не способна еще к дружбе: она знает только любовь.
В любви женщины есть несправедливость и слепота ко всему, чего она не любит. Но и в сознательной любви женщины есть всегда еще неожиданность, и молния, и ночь рядом со светом.
Еще не способна женщина к дружбе: женщины всё еще кошки и птицы. Или, в лучшем случае, коровы.
Еще не способна женщина к дружбе. Но скажите мне, вы, мужчины, кто же среди вас способен к дружбе?
О, мужчины, ваша бедность и ваша скупость души! Сколько даете вы другу, столько даю я даже своему врагу, и не становлюсь от того беднее.
Существует товарищество: пусть будет и дружба!»
Так говорил Заратустра.
