«Много странъ видѣлъ Заратустра и много народовъ: такъ открылъ онъ добро и зло многихъ народовъ. Большей власти не нашелъ Заратустра на землѣ, какъ добро и зло.
Ни одинъ народъ не могъ бы жить, не сдѣлавъ сперва оцѣнки; если хочетъ онъ сохранить себя, онъ не долженъ оцѣнивать такъ, какъ оцѣниваетъ сосѣдъ.
Многое, что у одного народа называлось добромъ, у другого называлось стыдомъ и позоромъ: такъ нашелъ я. Многое, что нашелъ я, здѣсь называлось зломъ, а тамъ украшалось пурпурной мантіей почести.
Никогда одинъ сосѣдъ не понималъ другого; всегда удивлялась душа его безумству и злобѣ сосѣда.
Скрижаль добра виситъ надъ каждымъ народомъ. Взгляни, это скрижаль преодолѣній его; взгляни, это голосъ воли его къ власти.
Похвально то, что кажется ему труднымъ; все неизбѣжное и трудное называетъ онъ добромъ; а то, что еще освобождаетъ отъ величайшей нужды, рѣдкое и самое трудное — зоветъ онъ священнымъ.
Что способствуетъ тому, что онъ господствуетъ, побѣждаетъ и блеститъ на страхъ и зависть своего сосѣда: все это означаетъ для него высоту, начало, мѣрило и смыслъ всѣхъ вещей.
Поистинѣ, мой братъ, если узналъ ты потребность народа и страну, и небо, и сосѣда его: ты несомнѣнно угадалъ и законъ его преодолѣній, и почему онъ восходитъ по этой лѣстницѣ къ своей надеждѣ.
«Много стран видел Заратустра и много народов: так открыл он добро и зло многих народов. Большей власти не нашел Заратустра на земле, как добро и зло.
Ни один народ не мог бы жить, не сделав сперва оценки; если хочет он сохранить себя, он не должен оценивать так, как оценивает сосед.
Многое, что у одного народа называлось добром, у другого называлось стыдом и позором: так нашел я. Многое, что нашел я, здесь называлось злом, а там украшалось пурпурной мантией почести.
Никогда один сосед не понимал другого; всегда удивлялась душа его безумству и злобе соседа.
Скрижаль добра висит над каждым народом. Взгляни, это скрижаль преодолений его; взгляни, это голос воли его к власти.
Похвально то, что кажется ему трудным; всё неизбежное и трудное называет он добром; а то, что еще освобождает от величайшей нужды, редкое и самое трудное — зовет он священным.
Что способствует тому, что он господствует, побеждает и блестит на страх и зависть своего соседа: всё это означает для него высоту, начало, мерило и смысл всех вещей.
Поистине, мой брат, если узнал ты потребность народа и страну, и небо, и соседа его: ты несомненно угадал и закон его преодолений, и почему он восходит по этой лестнице к своей надежде.
