— Я не могу править на блокгаузъ, — заявилъ я капитану, который гребъ вмѣстѣ съ Редрутомъ. — отливъ сбиваетъ насъ съ дороги. Не можете ли вы налечь немного на лѣвую сторону.
— Никоимъ образомъ, — отвѣчалъ мистеръ Смоллетъ, — иначе мы прямехонько пойдемъ ко дну. Правьте себѣ направо, насколько силъ хватаетъ, правьте, пока мы не осилимъ теченія, вотъ все, что я могу вамъ сказать.
Я старался изо всѣхъ силъ, но потокъ попрежнему относилъ насъ въ сторону и вскорѣ мысъ оказался у насъ какъ разъ направо, другими словами, мы плыли параллельно берегу.
— Этакъ мы никогда не доплывемъ до берега, — сказал я.
— Ничего не подѣлаешь, — возразилъ капитанъ. — Намъ во всякомъ случаѣ нужно держаться мыса, иначе мы Богъ знаетъ гдѣ причалимъ, не говоря уже объ опасности наткнуться на разбойничьи шлюпки. Здѣсь же теченіе въ концѣ-концовъ ослабѣетъ и намъ можно будетъ спокойно проплыть вдоль берега.
— Да оно уже слабѣетъ, — сказалъ матросъ Грей, сидѣвшій спереди. — Я думаю, что намъ можно и повернуть немного.
— Спасибо, голубчикъ, — спокойно отвѣчалъ я ему.
Мы всѣ уговорились быть съ нимъ дружны и дѣлать видъ, будто между нами не было никакого недоразумѣнія.
Вдругъ капитанъ, гребшій къ берегу и все время смотрѣвшій на шкуну, заволновался и вскрикнулъ слегка измѣнившимся голосомъ:
— Пушка!
— Я сам думалъ объ этомъ, — отвѣчалъ я, полагая, что онъ намекаетъ на возможность бомбардировки блокгауза. — Но вѣдь имъ не на чемъ перевезти ее на берегъ, и потомъ, какъ они протащутъ ее по лѣсу?
— Я не про то, — возразилъ капитанъ, — я хочу сказать, что сзади насъ пушка.
Дѣйствительно мы про нее забыли. Я обернулся назад и увидалъ, что пятеро негодяевъ снимаютъ съ нея курточку, какъ они называли надѣтый на нее чехолъ изъ просмоленнаго полотна. Меня какъ обухомъ по головѣ ударило. Я вспомнилъ, что мы не догадались потопить порохъ и ядра, предназначавшіеся для пушки и спрятанные въ особой крюйтъ-камерѣ. Негодяямъ нетрудно было выломать дверь камеры и достать все необходимое для пальбы.
— Я не могу править на блокгауз, — заявил я капитану, который грёб вместе с Редрутом. — отлив сбивает нас с дороги. Не можете ли вы налечь немного на левую сторону.
— Никоим образом, — отвечал мистер Смоллет, — иначе мы прямёхонько пойдем ко дну. Правьте себе направо, насколько сил хватает, правьте, пока мы не осилим течения, вот всё, что я могу вам сказать.
Я старался изо всех сил, но поток по-прежнему относил нас в сторону и вскоре мыс оказался у нас как раз направо, другими словами, мы плыли параллельно берегу.
— Этак мы никогда не доплывём до берега, — сказал я.
— Ничего не поделаешь, — возразил капитан. — Нам во всяком случае нужно держаться мыса, иначе мы Бог знает где причалим, не говоря уже об опасности наткнуться на разбойничьи шлюпки. Здесь же течение в конце концов ослабеет и нам можно будет спокойно проплыть вдоль берега.
— Да оно уже слабеет, — сказал матрос Грей, сидевший спереди. — Я думаю, что нам можно и повернуть немного.
— Спасибо, голубчик, — спокойно отвечал я ему.
Мы все уговорились быть с ним дружны и делать вид, будто между нами не было никакого недоразумения.
Вдруг капитан, грёбший к берегу и всё время смотревший на шхуну, заволновался и вскрикнул слегка изменившимся голосом:
— Пушка!
— Я сам думал об этом, — отвечал я, полагая, что он намекает на возможность бомбардировки блокгауза. — Но ведь им не на чем перевезти её на берег, и потом, как они протащут её по лесу?
— Я не про то, — возразил капитан, — я хочу сказать, что сзади нас пушка.
Действительно мы про неё забыли. Я обернулся назад и увидал, что пятеро негодяев снимают с неё курточку, как они называли надетый на неё чехол из просмоленного полотна. Меня как обухом по голове ударило. Я вспомнил, что мы не догадались потопить порох и ядра, предназначавшиеся для пушки и спрятанные в особой крюйт-камере. Негодяям нетрудно было выломать дверь камеры и достать всё необходимое для пальбы.
